Булавин перевёл взгляд снова на парочку и только сейчас заметил, что происходит. Молоденькая девушка, лет шестнадцати, вжималась в дверцу, пытаясь отбиваться от напористого молодого человека. Тот, на вид, казался явно постарше. Инженер прислушался — ничего. Потом сделал над собой некоторые усилия, сосредоточился, и до его слуха донесся, будто искаженный эхом, но, всё же, различимый диалог. Точнее, это был не совсем диалог — скорее мольбы, к которым парень явно был равнодушен.
— Тагир, миленький, не надо! Ну, я прошу тебя! — заливаясь слезами, взывала девушка.
— Что ты ломаешься? Иди сюда! — он, наконец, преодолел преграду из частокола тонких пальцев и схватил девчонку за плечо, увлекая к себе.
— Помогите! — срываясь на хрип, завопила она.
— Да! «Помогите»! — пародировал её парень. — Давай, вопи! Я тут твой помощник! Оп! — он ужом запустил руку пол коротенькую юбку и начал стягивать трусики.
— Мамочка! — в никуда пропищала девчонка.
И тут, сидевший в оцепенении Толик, с невероятной скоростью, даже не вскочил, а влетел в машину. Причём, влетел прямо сквозь кузов, будто и не было никаких преград на его пути. Секунду он, с обезумевшим взглядом стоял за спиной парня, опёршись одним коленом на заднее сидение автомобиля, где и разыгрывалась драма. Затем погрузил свою руку в спину насильника, словно это была не плоть, а кисель. Сергею очень захотелось увидеть всё. И он увидел. Зрение услужливо явило всю картину, слой за слоем, вплоть до голого холста. Он наблюдал, как рука Толика обхватывает сердце живого человека и сжимает его. Несостоявшийся насильник схватился за грудь и закатил глаза.
— Мама! — взвизгнула девчонка, явно испугавшись ещё больше.
Она трясущимися руками подняла защелку, рывком открыла дверь и бросилась наутёк, на бегу пытаясь подтянуть стянутые почти до колен трусики. Парень лежал на сидении, тяжело дыша. Толик стоял над ним, тяжело и протяжно смотрел прямо в помутневшие глаза.
— Я приду за тобой! — прошептал мёртвый живому.
Сергей находился почти в полном оцепенении, но, всё же, догадался, когда разыгрался эндшпиль, скрыться из виду, спрятавшись за створкой ворот, а после и вовсе схоронившись в поросшем сорняком узком проходе между гаражами. Он видел, как Толик покинул железный коробок для хранения машины, как он грустно посмотрел вслед убегающей прочь девушке и как сам пошёл в направлении выхода из этого лабиринта стального кубизма.
* * *
Семён Александрович Игнатов сидел за своим, привычным до тошноты, рабочим столом, внимательно изучая совсем недавно записанные показания. Сведения эти, надо сказать, полезной информации содержали немного, а потому, он уже в третий раз перечитывал документы, на подсознательном уровне надеясь найти хоть что-то полезное. Когда бумаги были проштудированы, он, со вздохом, отложил их в сторону. В глубине души Игнатов надеялся, что показания родителей и брата, пропавшего несколько дней назад Сергея Булавина, дадут хоть что-то. Но, увы, никаких зацепок пока так и не обнаружил. Только, вот, гильза… Умом следователь понимал, сколь крохотна вероятность того, что этот маленький зеленоватый металлический цилиндрик имеет хоть какое-то отношение к делу. И, всё же, какое-то шестое чувство подсказывало, что, всё-таки, имеет.
