В первую ночь было страшно. Сергей стыдился признаваться в этом даже самому себе, но пришлось. Было жутко настолько, что хотелось отчаянно забиться в самую глубокую мышиную нору и просидеть там пока лучи такого тусклого солнца не коснутся этой проклятой земли. Причем, самым страшным казались не крики и непонятные шорохи, а тишина. Она была неестественно гнетущей и тяжелой, будто уши наглухо запечатали смолой. Ночью чудилось — он вот-вот сойдет с ума, а потому единственным выходом казалось умереть. Было безмерно жаль, что эту дверь можно открыть только единожды…
Хотя, сейчас было уже получше. В последнюю ночь он, отчасти, свыкся с её особым здешним колоритом, хотя, так и не смог унять постыдной дрожи. Своё действо оказал совет Вайнштейна. «Ничего не бойся», — неоднократно повторял старик, когда Сергей рассказывал о пережитых ужасах. Соседу, конечно, было легче — за три года он привык к здешнему тёмному времени суток. И, тем не менее, Ванштейн прекрасно понимал инженера и пытался вбить в его голову незыблемые и, на первый взгляд, взаимоисключающие постулаты: всё окружающее — данность и реально только то, во что веришь. Булавин пока не совсем понимал их, но когда было особенно страшно — повторял, словно мантру, и это помогало. Но сейчас уже было спокойно. Утро — время, когда тьма уползает в свою нору, он полюбил. Просто за то, что до того момента, как мрак начнет тянуть ненасытные пальцы из своего укрытия и брать в плен всё и вся, оставалось ещё много времени.
Сергей сидел на скамейке у подъезда и курил. Одна особенность здешнего мироустройства его радовала. Каждый день он насчитывал в пачке ровно столько сигарет, сколько было по прибытии по эту сторону смерти — двенадцать штук. Правда, вот, табак казался безвкусным — будто пар. Ни привычной тяжести в груди, ни специфической горечи — ничего. Декоративное получалось курение, но, всё же, получалось! Вредная привычка, как-то напоминала о жизни, той — настоящей, и самого делала чуть более живым.
— Странно, — само собой пробурчалось под нос, — то, что медленно убивает там, немного оживляет здесь…
И как только он об этом подумал, дым стал чуть более настоящим. Сергей затянулся глубоко, но привычной при жизни тяжести не почувствовал. Ещё раз — результат тот же. И тут снова откуда-то появился запах настоящего табака. Булавин просто вдохнул и ощутил то самое, что чувствует живой курильщик. Даже слегка закружилась голова. Он вдыхал и вдыхал, и никак не мог надышаться таким земным дымом. Ему, даже на миг показалось — всё, что с ним происходило с распития бренди на берегу и до этой минуты — просто страшный сон. Может, конечно, и галлюцинация, вызванная алкогольным отравлением, но, всё же, больше похоже на сон. Потом, запах стал не столь явственным, а ещё через несколько секунд почти исчез. Сергей повертел головой, втянул ноздрями воздух. Совсем немного пахло из урны. А уже через минуту, всё вокруг стало вновь пресным и серым. Даже запах и тот попросту исчез…
