Медик подбежал к телу, похлопал уже испустившего дух по щекам. Усевшись на корточки, парень попытался нащупать у клиента пульс, сначала на запястье, потом на шее — безрезультатно. Никаких признаков насилия не наблюдалось. Единственное, что пришло в голову врачу — сердечный приступ или тромб. Но это было не столь важно. Важно — где это произошло.
— Твою мать… — схватился за голову медик.
Внезапно у Лены сдавило виски, будто от приступа мигрени. Однако, боль быстро прошла и она уставилась на осевшего на пол паренька в медицинском халате.
— Не волнуйся, — проговорила покойница, бархатно и ласково. — Мы и с тобой поиграем. Потом…
Она послала молодому патологоанатому воздушный поцелуй и зашагала в направлении выхода из морга. Теперь покойница знала, для чего именно ей нужно было сделать шаг с шаткой табуретки.
* * *
Семён Игнатов никогда не любил бумажную работу. Писать отчёты и иное подобное бумагомарательство считал делом пустым. Да и просиживать стул в кабинете не любил. Когда от него скорость расследования не зависела, например, если за дело брались умники из лаборатории, то невольно вспоминал боевые командировки на Кавказ. Конечно, он не допускал даже мысли о том, что это было лучше, нежели спокойное чаепитие в, насколько это возможно для казенного дома, уютном кабинете. Но, всё же, там, на передовой, была некая ясность того, ради чего следует выжидать и экономить силы, а ради чего тратить их без остатка. Кому же нужны кипы исписанных бумаг — он понять не мог. Точнее, конечно понимал, для чего они необходимы в принципе, но отказывался признавать праведность этого самого принципа.
Потому, поставив последнюю точку, он с силой захлопнул папку и так же с силой опустил её на стопку из четырёх других. Всю первую половину дня он только и делал, что писал, лишь дважды отвлекшись, чтобы покурить и заварить чашку растворимого кофе. Игнатов воспроизвёл в памяти намеченное на день, шумно выдохнув и звонко ударив ладонями по коленям, поднялся со стула.
— Всё, я на обед, — объявил он глуповатому помощнику.
— Что сказать, если спросят? — поинтересовался Сашенька, в очередной раз подтверждая убеждение окружающих в его сомнительных умственных способностях.
— А придумай, — бросил Игнатов вместе с некогда потерянным колпачком, от давно закончившейся и отправленной в мусорное ведро ручки.
— Что придумать? — тупо спросил Сашенька, после того как поймал лбом пластмассовый цилиндрик.
— Саша — ты идиот! — махнул рукой Семён, надел солнцезащитные очки и вышел из кабинета.
