— Эх, ты! Я бы тебе большую фору дал… — с улыбкой промолвил стоящий за левым плечом Сергей.
— Да, ты бы запустил получше… — одними губами проговорил Николай, будто бы слышал слова мёртвеца, что был буквально в шаге от него, но по ту сторону жизни.
С того момента, как Сергею удалось поговорить с Колей, он не отходил от него ни на шаг. Во-первых, боялся за брата. Особенно когда тот уснул прямо посреди улицы. Во-вторых, чувствовал, что его место рядом. Это зудящее ощущение не покидало, да и противиться ему покойник не собирался. К тому же, когда он был подле Коли, мир живых будто звал его. Входить казалось даже легче, чем возвращаться обратно. Рядом с родным человеком ощущалось тепло незатянутого вечными тучами солнца, кожа чувствовала дуновения ветра, а запахи казались столь пронзительными для сознания, что, порою, Сергей забывал о самом главном — всё это в прошлом. Забывал о том, что город, в котором бушует жаркая весна, а через несколько дней в свои законные права вступит лето, больше ему не принадлежит. Его город теперь тот, в котором стоит безветренная сухая осень и никогда не наступит зима. Но рядом с родными всё забывалось и, «слава Богу», думал про себя Сергей. «Реально то, во что веришь!» — говорил Вайнштейн. И в эти моменты Сергей Булавин верил — его стакан наполовину полон, а сам он больше жив, чем мёртв.
— Дуркуешь? — послышалось слева и оба брата одновременно оглянулись. Но, конечно же, неспешно идущий по песчаному берегу Владимир Иванович, увидел лишь своего младшего сына, того, который у него ещё был.
— О! Пап, а ты чего тут? — удивился Коля.
— Да, вот, решил, рыбку изловить, — как бы извиняясь, ответил тот, доставая из кармана донку.
— Ага, рыбку! — усмехнулся Коля. — На это? — кивнул на простецкую рыбацкую снарягу. — При таком-то спиннинге, как у тебя? Да ещё и без ведёрка? Пап, не заливай, а?
Старик покачал головой, улыбнулся и спрятал дрючок обмотанный леской обратно в карман.
— Ну ладно! — сдался старик. — За тебя переживал.
— Чего так?
— Ну, заходил… — замялся отец. — Оксана рассказала о твоих приключениях. Сказала на реку, в район родника пошёл…
— Балаболка…
— Да, ладно тебе! Я же волнуюсь. Чего не на работе? Чего так нахрюкался посреди трудовой недели?
— Всё-то тебе надо! — усмехнулся Коля. — Ну, подгулял, ну не на работе. Бывает… — пожал Николай плечами и опустился на булыжник.
Отец сдвинул седые брови и несколько мгновений, молча, смотрел себе под ноги. Потом собрался с духом. Он не любил лезть в личную жизнь сыновей, но сейчас был не тот момент, когда этика казалась первостепенной.
