Конец привычного мира | страница 56



Новая этика как практика решения общественных противоречий вызывает немало вопросов, поскольку порой предлагает слишком простые решения для сложных проблем, и в результате то, что задумывалось как средство расширения пространства свободы и справедливости, становится инструментом, свободу ограничивающим: последний виток #MeToo, дискуссия вокруг «Дау» и карантинных мер стали примерами таких неоднозначных ситуаций.

Серое Фиолетовое

От борьбы с харассментом к сражению за карантин: как новая этика учит нас бояться других и бежать от свободы

Бесконечная борьба с сексуальными домогательствами, солидарное осуждение и запреты, сопровождающие кинопроект «Дау», и, наконец, невиданный по масштабам массовый отказ от индивидуальных свобод во время коронавирусного карантина похожи между собой. В основе всех этих явлений – переустройство общества на базе управления личными границами, якобы обеспечивающее нам безопасность, но на деле лишающее нас свободы.

Жизнь – это рискованное предприятие, конечное во времени и пространстве. Таким оно является и являлось всегда для представителей всех биологических видов нашей планеты. Более того, эти риски – быть съеденным, умереть от болезни, найти или не найти сексуального партнера, исчезнуть в изменениях условий существования и освободить свою экологическую нишу для других видов – являются не случайным отклонением от «счастливой нормы», но чем-то, определяющим возможность жизни как таковую. Возможность нашего существования в конкретный момент времени полностью определена смертями и болезнями иных живых существ.

Этими рисками определялась и человеческая культура на протяжении всей ее истории: эпические герои убивают и умирают в сражениях, любовь оказывается неразрывно связана со смертью, жизнь – с опасностью умереть, а свобода – с возможностью защитить ее собственным прямым и активным действием.

Отказ от соприкосновения с внешним, бегство от самой возможности столкновения с опасностью и есть бегство от свободы и, более того, от факта жизни как таковой.

#MeToo против любви

Первой жертвой этого бегства стала романтика, любовь и связанное с ними желание. Пройдя через краткий период эмансипации в 1960–1970-е на Западе и в 1920-е, а затем 1990-е в России, они оказались первыми жертвами нового консервативного поворота, в котором восставшие угнетенные, едва освободившись, потребовали нового угнетения, теперь уже для каждой. Именем этого угнетения стала сепарация – и нет, речь не столько о маргинальных и малозначительных в масштабах всего общества идеях сепаратного феминизма, сколько о восстановлении и переустройстве личных границ, заново определяющих способы допустимого взаимодействия между людьми.