Тогда Людмила в отчаянии совершила роковую ошибку — пала в ноги своим нанимателям. И отчим Саввы, которого Людмила Гавриловна по сей день считала родным отцом ребенка, протянул руку помощи. Дальше все случилось молниеносно. Папа-отчим, фатально недооценивая противника, решил вышвырнуть Горгону из квартиры, но он не учел, с кем имеет дело. Подкрепление противной стороны в лице хлипкого интеллигента мужского пола пробудило в Горгоне дикую злобу. Людмила надеялась, что подкрепление ее обездвижит и в этот момент все же удастся вызвать скорую, но все пошло совсем по другому сценарию. Горгона вырвалась, вцепилась Саввиному папеньке в горло, тот не ожидал такого и сильно оттолкнул ее ногой. Сбитая с ног, она ударилась затылком об острый угол письменного стола, но, словно терминатор-зомби, медленно поднялась, и в глазах у нее застыла мрачная решимость открыть «огонь на поражение». Людмила решила, что это уже пьяная агония и Горгона сейчас свалится в тяжелый хмельной сон, но, подняв трубку, чтобы набрать номер скорой, с ужасом поняла, что телефон отключен. Так часто бывало в Емельянове во время грозы…
В следующий момент она уже видела, как Горгона как будто уже побрела прочь, к входной двери, — но через секунду она метнулась из кухни, и в руке ее блеснуло страшное оружие — сечка для грибов. Люда не могла допустить, чтобы отец Саввы получил увечье. Поэтому она схватила другое страшное оружие, оставшееся еще от бабушки, — чугунный пестик, для того чтобы толочь… воду в ступе! Да, как ни странно, на доли секунды ей стало смешно: ну что за деревенские бои с Брюнхильдой?! И когда можно будет наконец вспоминать об этом кошмаре с хохотом… Ведь должно же это когда-нибудь закончиться, ведь все это дикость, абсурд, Хичкок!
И это закончилось. Даже слишком быстро. И столь же дико и абсурдно. Только не смешно. Нет, Людмиле не пришлось воспользоваться бабушкиным орудием — ее опередила маменька. Чем она засветила Горгоне, Люда так и не поняла. Но у злодейки по совокупности травм случилось кровоизлияние в мозг. Она внезапно начала кричать, потом ее рвало, потом матушка своим ходом бежала до больницы. Пока суть да дело, Горгона потеряла сознание… Очнулась она на короткое время уже в скорой, где и сообщила санитарам, что «Милка сжила меня со свету». Их показания впоследствии стали решающими для того, чтобы Людмилу Гавриловну Марченко обвинили в непреднамеренном убийстве.
Семья Лёвшиных на следующий день после кошмара спешно покинула Емельяново И никогда больше здесь не появлялась. Тем временем Людмила с мамой обнаружили, что даже их давние соседи не особенно жаждут светиться как свидетели. Полдеревни знало, что представляла собой Горгона в последние два года своей жизни, и многие вздохнули спокойно после ее кончины — но дать официальные показания о том, что действия Милы были самообороной, никто не спешил. Принцип сторониться чужой семейной вражды на сей раз оказался сильнее нравственного закона.
