А ее воспитали не выбирать для себя лучший кусочек пирога. Предписывали лучшее оставить более достойным и менее имущим — детям, инвалидам, многодетным матерям, ветеранам войны и труда. А хорошая посуда — вообще баловство!
Непонятно только, к чему эти мысли сейчас?
— Хорошо, я расскажу про Савву то, что помню, — послушно начала Людмила Гавриловна, и ее голос осторожно спустился с ангельского регистра на земной. — Ему было пять лет, когда мать привезла его сюда. Они снимали дом на лето. Приехали сюда, потому что у Саввы случилась травма — на его глазах утонул дедушка, и родители какое-то время не хотели возить его в те края.
— То есть все-таки травма… — пробормотала София и, поймав на себе удивленный взгляд Феи, пояснила: — Теперь он несколько иначе об этом рассказывает… А как на нем сказывалось это потрясение? Может, он боялся воды?
— Нет, насколько я помню. Правда, на озеро мы с ним не ходили. Обычно я с ним оставалась в том доме, который они сняли, таков был уговор. Там во дворе была гора песка, и Савва ее обожал, играл там в своих солдатиков и зверушек… Активный здоровый ребенок. Мне сложно припомнить, чем он отличался от своих сверстников. Я в тот период много с детьми занималась, после педучилища практику прошла в начальной школе…
Соня напряглась. Да как же это — «сложно припомнить, чем он отличался»?! Он же больной на всю голову, этот Савва! Только больной… удачно. Коммерчески успешная патология. Интригующий случай, достойный масштабного исследования. Но этот мальчик просто не мог быть таким, как все! Наверняка он расчленил крысу в амбаре, или у него нет селезенки, или фиолетовая моча — ну что-то должно быть! И если уж Соня притащилась в такую даль, то она обязательно об этом узнает. А от Феи она не ожидала такой мемуарной скудости. Так все воодушевительно началось — и на тебе!
— А что вы можете сказать об отце Саввы? Точнее, об отчиме.
— Отчиме? — Добрая Фея сделала паузу и пристально посмотрела на собеседницу. — Соня, скажите, зачем вы приехали?
Голос ее дрогнул. Соня, недоумевая, поперхнулась воздухом.
— Как зачем?! Людмила Гавриловна, я же все объяснила!
Легкомысленное предчувствие! О чем ты хотело предупредить? И почему ты не довело дело до конца?.. Впрочем, всякое Сонино предвосхищение — совершенно бесполезно. Оно как те застекольные сервизы, которые созданы для манны небесной, а не для пищи телесной.
— Что ж, видимо, вы не в курсе… — Людмила Гавриловна посмотрела на Соню с горькой неприязнью. — Я вот все это время пытаюсь понять, чего они хотят от меня, — но, видимо, это выше моих сил. И пускай я сейчас сделаю роковую глупость, но… когда не знаешь, что тебе грозит, совершать глупости даже приятно. В конце концов, впервые за много лет у меня появилась возможность поплакаться в чью-то жилетку.
