О, ГОСПОДИ! Неужели эта фантастическая группа серьезно рассматривает его требования? Доусон почувствовал удивление, постепенно переходящее в недоумение.
– Человечество может приспособиться, – сказал он. – Оно может вернуть себе инициативу.
– И многие умрут. Не для этого целых пятьсот лет велись наши работы. Мы вынуждены ответить вам отказом. И, для вашей же собственной безопасности, мы вынуждены поставить вас под наблюдение, пока вы не достигнете счастья. Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь вам.
– Мне не нужно никаких наркотиков, – огрызнулся Доусон.
Затем он увидел, что Лорена возвращается. Она молча заняла свое место на скамейке, не спуская с него какого-то странного взгляда.
– Вы должны понять нашу ситуацию, – продолжал старший член Совета. – Вы фальшивая нота в нашем мире. Много лет не возникало никаких проблем. Мы хотим вылечить вас.
Доусон снова скосил глаза на свой хронометр.
– Это ваше последнее слово?
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду ультиматум. Даю вам тридцать секунд, чтобы передумать.
Мужчина начал было что-то говорить, но Лорена подняла руку, перебив его. Она глядела на Доусона, и он снова почувствовал в ее серых глазах какое-то утонченное издевательство. Но она ничего не сказала.
Наступила тишина, наполнившая комнату, точно вода, неподвижная и гнетущая. Доусон почувствовал, как мимо скользят секунды. Скоро наступит полдень – крайний срок. И самолеты начнут атаку.
Он сел и стал ждать.
Не было ни единого звука. Глаза Совета были бесстрастным, непостижимыми. Казалось, все они повторяли взгляд Лорены.
И ТО, ЧЕГО ждал Доусон, случилось внезапно, без предупреждения.
По каждой клеточке его тела пронесся покалывающий шок. Доусону показалось, что из него внезапно вышла вся жизнь. Прекратилось движение воздуха через ноздри. Он перестал дышать.
Ничто другое не изменилось. Совет сидел неподвижно. Они были парализованы лучами, залившими здание Капитолия. Молекулярное движение было остановлено.
Это походило на паралич.
Доусон попытался шевельнуться и обнаружил, что не может. Он попытался отвести взгляд от лица Лорены, и это тоже оказалось невозможно. Он не знал, сколько прошло времени. Он мог лишь беспомощно сидеть, понимая, что то же самое, должно быть, произошло со всеми, кто находился в радиусе вибрационных лучей.
Он почувствовал торжество. Начался государственный переворот и, в скором времени, будет нанесен заключительный удар!
Затем ему показалось, что он слышит приближающиеся шаги… Нет, это была иллюзия. Его органы чувств больше не работали. Он онемел, оглох, хотя и не ослеп. Или, возможно, его мозг просто сохранил последнее впечатление, которое посылали ему зрительные нервы.
