Я искренне молил бога, чтобы старые росписи под слоем известки уцелели. Хотя бы частично. Не хотелось бы малевать новодел. Слава богу, мастера-иконописцы на Руси всегда были, а времени на архитектуру у меня впереди много. Восстановим.
Уставленные всевозможными кушаниями столы были выставлены в два ряда, лучами, расходящимися от моего тронного места. Лучи разделяла массивная центральная колонна, поддерживающая весь свод залы. Вокруг колонны выстроились манекены в доспехах витязей и рыцарей.
Один из столов заняли мои военачальники. За пестрой толпой польских панов я разглядел Мясникова со своим фактическим преемником Савельевым. Недалеко от них пристроились и Уразов с Салаватом. Вокруг Крылова кучковались бывшие дворяне, а казачьи полковники — вокруг Овчинникова.
Второй стол занимали гражданские. Ближе всего устроились братья-масоны с примкнувшим к ним профессором Гюльденштедтом. Далее группа из Рычкова, Немчинова и Бесписьменного, дружно отвечающая за мои финансы. Мой министр здравоохранения Максимов так, увы, и застрял под Павлово. Видимо, тяжелые последствия той мясорубки не давали ему уехать. Дальше всего от меня сидел Волков. Очевидно, что в коллективе моих соратников он чувствовал себя белой вороной. И среди всей этой толпы мужиков, как роза на березе, выделялось милое личико княжны Агаты.
«Надо будет пристроить ее к Наталье Алексеевне Гессен-Дармштадской. А то княжна странно выглядит в суровой мужской компании».
За моим столом места было немного. Справа от себя я посадил Перфильева и Подурова, а слева — Наталью Алексеевну и архиепископа Платона. Вообще-то вдова соблюдала траур по погибшему супругу и не хотела идти на пир, но я настоял на ее присутствии с целью познакомить всех с моей фактически единственной «родственницей». И ей самой тоже стоило взглянуть на моих соратников. После первых здравиц она вольна была в любой момент уйти. Владыко без труда составлял компанию немецкой принцессе и олицетворял для публики поддержку меня церковью.
В свободном от столов углу расположились музыканты и старательно услаждали наш слух ненавязчивыми мелодиями.
Первым кубок поднял я.
— Наконец-то все мы вместе. Впервые после Нижнего Новгорода. Большинство из вас с боями проделало путь от самого Оренбурга. Вашей верности и смелости я не забуду никогда. Я благодарю и моих воевод, что вели в бой войска, не страшась смерти, и моих министров, и чиновников, что закрепляли достигнутое и наводили порядок в мятежных землях. Без вашего совместного каждодневного труда Москва так и осталась бы недостижимой целью. За вас!
