– …когда ты увел ту девушку с собой в кухню, Верену буквально перекосило, и я прозрел, – закончил Маркус. – Тот поцелуй, на конюшне, был неспроста. Как и все остальные.
Себастьян и сам это знал. Он понимал, что Верена тоже все понимает. Все то, что делает своим ртом. Но она была еще девочкой, еще неопытной хищницей, пробующей себя в игре. И он подыгрывал ей, как большой лев играет со своим львенком.
До того поцелуя в конюшне…
Что происходит, когда старый папа-лев понимает, что его дочь выросла?.. Сам он ее отцом не был, но… ощущал себя как-то нехорошо. Одним из тех склизких линялых старцев, что отирались на берегу, глядя на молодых девчонок.
Летом молодежь то и дело устраивала турниры по пляжному волейболу. Мальчики Штрассенберги во главе с Сигурдом, против девчонок Ландлайен под капитанством Ви. Девчонки играли плохо, но эмоционально. С визгами, высокими прыжками у сетки и крепкими объятиями после удачных бросков. Мячики, что прыгали в их лифчиках, отвлекали всех сразу зрителей, судей и игроков. Женское собрание Штрассенбергов негодовало. Себастьян ожидал что, когда ребяткам настанет пора жениться, многие приведут именно этих девочек и редкие штрассенбергские невесты мыслили в том же ключе: лучших жеребцов уведут сисястые дылды!
В отличие от своих племянниц, Себастьян был этому рад.
Давно пора разбавить их женский генофонд. Особенно теперь, когда никто не мрет в родах, если бедра недостаточно широки…
– Хочешь сказать, – спросил он, наконец, – что я пытаюсь соблазнить дочь Фреда?
– Хочу сказать, что она подкатывает к тебе! Причем откровенно и нагло. А ты это позволяешь.
– Да прекрати ты! Это вышло случайно! – проворчал граф.
– Да? Что же именно? Ты лишь случайно опомнился и не ответил ей взаимностью на глазах у своей жены?
Себастьян почувствовал, что краснеет.
– Не мели ерунды, – буркнул он.
А сам подумал, что лет так двадцать назад, он ответил бы. О, да! Лет двадцать назад, будь Верена взрослой, он дал бы Марите пинка под зад. И ей, и ее ублюдку!.. Верена была куда лучшей партией. И по деньгам, и по происхождению.
И по выпуклости частей…
– Спасибо тебе за мысль, – сказал он вслух, – что я, в свои пятьдесят, могу быть интересен шестнадцатилетней. Я был о себе куда более скромного мнения.
– О, – рассмеялся Маркус, – скромного? Ты, Себастьян? Я верю, ты думаешь, что предпочитаешь брюнеток, ростом тебе по пояс. Но я-то помню, как ты смотрел на Джесс. Как ты до сих пор на нее смотришь. Верена – вылитая Джесс, только волосы белые. И ей шестнадцать, возраст согласия. И ты не муж ее матери. Юридически, ты ей – никто…
