Война начиналась в Испании | страница 25



оно разбивает плотины и дамбы
и яйца чаек.
В нем начало начал
и конец всех концов.
Завтра
море сомкнет свои волны над миром.
Над лисицей и над коршуном — море,
над епископом и его кольцом с аметистом — море,
над трупом и над топором — море.
И над плотью моей — море…
Море,
море.
Море, снова одно, как в начале начал.
Плач мой… Море…

1938

«Скажи, Испания…»

Пер. В. Столбов

Скажи, Испания,
Из какой еще модной, чужеземной
                         материи
сошьют тебе саван
услужливые господа?..
Замолчите!
Не смейте так говорить.
Будет день,
и к истокам вернется история,
опять возвратится весна,
а Испания
остается нетленной в веках.
Будет день,
и сломается ворот прогнивший,
старый мул упадет на песок,
перестанут вертеться колеса,
прекратится теченье воды
и бесславно закончится черная
братоубийственная пантомима.
Помните — судьбы земные вершит
нетленная плоть земли.

1937

Словно ты…

Пер. А. Гелескул

Эта жизнь моя,
камешек легкий,
словно ты. Словно ты,
перелетный,
словно ты,
попавший под ноги,
сирота проезжей дороги;
словно ты,
певучий клубочек,
бубенец дорог и обочин;
словно ты,
что в день непогожий
затихал
в грязи бездорожий,
а потом
принимался снова
плакать искрами
в лад подковам;
словно ты,
пилигрим, пылинка,
никогда не мостивший рынка,
никогда не венчавший замка,
словно ты, неприметный камень,
неприглядный для светлых залов,
непригодный для смертных камер…
Словно ты, искатель удачи,
вольный камешек,
прах бродячий…
Словно ты, что рожден, быть может,
для пращи, пастухом несомой…
Легкий камешек придорожный,
неприкаянный, невесомый…

1949

Луис Сернуда

Испанская элегия

Пер. Е. Толстая

Обращаюсь к тебе,
суть таинственная
нашей расы;
поговорим сквозь века,
дух, создавший людей,
существующих ныне,
но так искалеченных злостью,
что своими руками
они сделали смерть декорацией жизни твоей.
Когда снова весна
оплетет древних пут волшебством
бесконечное тело —
отыщет ли птица гнездо,
узнает ли старая ветвь,
где пробиться зеленым ростком,
и найдет ли сияющий луч
иль туча над брошенным полем
зеркало — будь то вода или зеркало старых домов, —
чтоб разбиться цветною игрой?
Поговори же со мной;
матерью называя тебя, я уверен,
что женщина никогда не была для детей своих тем же,
чем для меня ты стала.
Поговори же со мной,
скажи мне хоть слово в те еле ползущие дни,
неясные, смутные дни,
что сверкают у времени в пальцах,
как горестный нож
в руках у твоих сыновей.
Не уходи просто так,
задумчиво, в шали из пепла,
укрывшей от нас красоту распахнувшихся глаз;
цветы у тебя в руках,
осыпавшись, утонули в болоте кровавом,