— Примите мои извинения, пан Григорий, за неудачную шутку.
— Извинения приняты, Никита Романович. Но предостережение мое остается в силе.
— Ясно. Мое присутствие, стало быть, сделалось несколько обременительным для хозяев… А что вы там давеча говорили насчет «по обе стороны границы»?
— Ну, мимо внимания московских коллег Джуниора не прошел такой аттракцион невиданной щедрости, с кучей золота за голову простого, как вы изволили заметить, «армейского сапога». Сегодня на закате их человек будет ждать вас с лодкой в тальниках на нашем берегу Пышмы — под мои гарантии безопасности для вас обоих. Советую вам рассмотреть их торговые предложения со всей серьезностью — исходя из того, что вы случайно вступили в обладание каким-то очень ценным, но очень токсичным товаром; и явно скоропортящимся, в добавок. Мои ребята, с кем вы давеча повстречались на крыльце, вас как раз и проводят.
Серебряный некоторое время сосредоточенно выбирал ягодку в лукошке, стараясь не встретиться взглядом со Змеем. Пока всё идет… нет, даже молчать с самим собой на эту тему не стОит.
— Ладно, — с показным смирением подытожил он. — Поскольку я сюда, по всему видать, уже не вернусь, надо бы сходить забрать вторую половину моего невеликого имущества.
— Если вы о своих аглицких пистолях, — холодно откликнулся контрразведчик, — это уже сделано.
По его оклику тут же возник в дверях старшой из «привратников», с обеими кобурами через плечо.
— Вы хотите сказать, — нейтральным тоном осведомился князь, — что нам не позволят даже проститься?
— Увы! — развел руками «правая рука Графа». — «Настоящие разбойницы» имеют как наклонность к необдуманным поступкам, так и широкие возможности их совершать. Впрочем, вот, — с этими словами он пошарил где-то за спиной, и на столе появились перо с чернильницей и клочок пергамента. — Пишите: она грамотная, если что. Это всё, что я могу для вас сделать.
Черт его знает — может, так всё и к лучшему, а? Что тут вообще скажешь, двумя-то словами: «Жди меня, и я вернусь», ага, или «Прости и забудь» — тьфу… Поразмыслил еще пару секунд, прислушавшись к себе и к ней — как она ему представлялась, и решительно начертал: «Помолись за меня, хорошая моя!» Засим встал из-за стола, перекрестясь на красный угол:
— Ну так что — по коням?
Вечерний туман вовсю уже затягивал понизу тальники, но князевы провожатые нашарили тропку безошибочно: чувствуется, хаживали тут не раз и не два.
— Вон они! — прошептал направляющий, скомандовав поднятой ладонью «стоп».
