Вийон, осознавая, какую шутку с ним сыграли, не особо сопротивлялся. Эта земля наконец приняла его. Скоро он исполнит то, ради чего пришел сюда. И это отнюдь не миссия Шартье и не задание охотников за книгами, это его собственное дело. Впрочем, он понимал: эта страна меньшего от него не ждет. Он чувствует себя здесь как дома, несмотря на все ее тайны и недомолвки. Это родина пророков и псалмопевцев, неотесанных мужиков и падших ангелов, самого глубокого отчаяния и самых безумных мечтаний. Она открыла ему свои двери, подарила самую прекрасную из своих дочерей и привела в эту пустыню, потому что Вийон — тоже мужлан и псалмопевец и в каком-то смысле проповедник. Он должен оправдать ожидания. Епископы и короли, эмиры и раввины, неважно. Он сумеет провести любого. Если что отныне и имеет значение, так это подвиг, который вновь сделает его хозяином своей судьбы. Скандальная поэма, какое-нибудь громкое преступление, хитроумное мошенничество? Благодаря чему Франсуа де Монкорбье, более известный под именем Вийон, войдет в легенду — благодаря его собственному завещанию, созданному втайне, или завещанию Христа, вырванному из когтей ханжей и святош, которые удерживают его здесь в заложниках?
Авиафар мысленно поздравил себя: как легко парижанин прошел испытание! Хотелось даже пожать ему руку. Но Вийон уже решительно шагал вперед, он первым начал спуск, ему не терпелось проникнуть в неведомое царство. Песчаная дорога, по которой он так радостно шел, вела его в край с нечеткими границами, нетронутыми дюнами, лежавший вдалеке от проторенных путей.
Этот таинственный завораживающий мир бросал человеку вызов не одно тысячелетие. Но был и другой, огромный и дикий, с которым человек еще не встретился лицом к лицу. Его двери приоткрылись — как и предполагал глава братства в тот момент, когда Франсуа переступил порог этого мира.
Федерико с дорожным кожаным мешком направлялся в богатые кварталы на набережных, в которых жили многие судовладельцы и капитаны, хотя там стоял шум, не прекращавшийся ни днем, ни ночью, а от порта шло невыносимое зловоние. Флорентинец заткнул нос. Он переступал через растянутые сети, перепрыгивал через кучи агонизировавшей рыбы, отбросы и водоросли, опасаясь испачкать изысканный туалет, в который облачился по важному случаю.
Генуя — вотчина Франческо Сфорца, дарованная ему Людовиком XI в ознаменование альянса, экономического и военного, с герцогством Миланским. Сфорца желал расширить морскую коммерцию далеко за пределы одного лишь Средиземного моря. Герцог Франческо, которому братство пообещало доставить необходимые топографические планы и карты, назначил тайное собрание, где Федерико и должен был вручить морские карты, какими не обладал больше ни один флот. Книготорговец знал, что его визита с нетерпением ждут. Генуэзцы превосходные мореплаватели, но в отличие от своих коллег из Порту и Лиссабона, никудышные картографы. У португальских лоцманов имелись подробнейшие планы морских путей, позволявшие без труда отыскать дорогу в самых дальних океанах. Чтобы составить им конкуренцию, недостаточно было похитить их карты. Плыть вслед за ними не имело смысла, ведь для того, чтобы завладеть территорией и наладить там торговлю, необходимо было причалить первыми, возглавить бешеную гонку. Братство намеревалось воспользоваться стремительным напором, дабы направить христианские флотилии на приступ чужих берегов, причем не палестинских. Но ни один доблестный капитан, ни один отважный судовладелец не отправится в путешествие по незнакомым морям, не посоветовавшись предварительно с тем, кто обладает бесспорным авторитетом. Значит, прежде всего следовало убедить некоего опытного, известного, всеми уважаемого мореплавателя. А таковой имелся как раз здесь, в Генуе.
