Федерико, слегка навеселе, снисходительно объяснял собеседнику, что развязность Вийона как раз и поможет ему достичь людских умов и сердец. Данте и Пиндар писали на безупречном языке, сладостном для ангелов, а Вийон обращается к простым людям на языке живом и понятном. В своих балладах он прославляет не деяния богов и подвиги сильных мира сего, а обычную жизнь добрых славных малых, с которыми не прочь опрокинуть стаканчик. В этом сила его произведений. Весьма довольный своим ораторским искусством, флорентинец икнул и щедро налил себе еще вина, хотя отец Поль уже отставил кувшин и пригласил сотрапезников прочесть благодарственную молитву.
Гамлиэль добрался до монастыря ранним утром. Прервав, по возможности учтиво, приветственную речь, с которой к нему обратился не до конца протрезвевший настоятель, раввин направился прямо к подземным книгохранилищам. Брат Медар ожидал его, сидя верхом на сундуке и болтая ногами. Раввин Гамлиэль зашагал вдоль полок и стеллажей, как будто проводил смотр войск. Свитки и тома тесно стояли на полках, словно по стойке «смирно». Даже хорошо обученные воины могут ослабеть и проявить малодушие, но ни Катон, ни Аверроэс не дрогнут перед врагом. И Гомеру враг не накинет веревку на шею. Морские карты пока еще не интересуют цензуру. Однако они покрывают такие огромные расстояния, что вскоре Рим сделается крошечным и незаметным. Недавние «костры тщеславия» изобличают страхи, которые овладели священниками. Но чем больше трудов по астрономии они сожгут на площади, тем больше зрителей будут смотреть на взметнувшиеся над кострами языки пламени. И поднимут наконец глаза к звездам.
Раввин проверил списки. Имена величайших философов, названия самых значительных сочинений следовали одно за другим — такая опись стяжала бы славу любой библиотеке, но то здесь, то там в мелькали названия забавных, шутливых произведений. Никому неизвестно, что именно одержит победу над противником: греческие трагедии или деревенские фарсы, научная истина или сказка.
Гамлиэль торжественно поприветствовал шеренги книг. Чуть охрипшим от волнения голосом он отдал Медару приказ грузить повозки.
*
Сидя за длинным столом трапезной, Колен и Франсуа держали совет. Новости из Франции доходили до них только через отца Поля. Они далеко не всегда были свежими — порой, чтобы пересечь Средиземное море, им нужно было больше месяца. Никто не знал, устоял ли режим Людовика XI перед мятежом баронов. Лишь прибыв в Геную, охотники за книгами поймут, могут ли они отправляться в Париж или им следует от этого отказаться и ехать вместе с Федерико во Флоренцию. Колен заявил, что в последнем случае он тут же смоется и вновь присоединится к банде кокийяров, где бы она ни находилась, — все лучше, чем пресмыкаться перед флорентинцем. А может, стоит воспользоваться моментом и ограбить их? Надо же отомстить за ту злую шутку, которую с ними сыграли! Франсуа собрался было ответить, но Колен толкнул его локтем и кивнул в сторону двери: на пороге стоял Гамлиэль. Наверняка он слышал изрядную часть разговора.
