По мнению Фуста, ему с его профессией книгопечатника здесь будет лучше, чем в Мадриде, Турине или Франкфурте. До сих пор Людовик XI проявлял себя более тонким ценителем, нежели итальянские принцы или меценаты из германской аристократии. Козимо Медичи назначил философа Марсилио Фичино директором Платоновской академии, он, не колеблясь, открывал свои двери талмудистам, поощрял исследования астрономов, финансировал научные работы в области математики и алхимии. Гутенберг в Майнце выживает только благодаря печатанию Библий и их скучных толкований. Но король Франции неожиданно проникся дружескими чувствами к рифмоплету, которому не раз прощал проделки и даже преступления. И Фуст, кажется, понял почему. В каком-то смысле Вийон помогает Людовику больше, чем какой-нибудь блестящий теоретик или университетский профессор. Рассказывая о своей жизни, о женщинах, о своей боли или о Париже, он словно предлагает всем подданным королевства разделить одну судьбу. Его стихи объединяют французов — жителей Пуатье или Пикардии: это единый гимн, единый язык, что важнее и выше всех диалектов и Церквей. В отличие от Медичи Людовик XI не сведущ в греческом и латыни, зато прекрасно знает язык своей страны, которым виртуозно владеет мэтр Франсуа. Король не является большим любителем поэзии, он просто видит в Вийоне певца зарождающейся нации.
Однако Фуста одолевали сомнения. Тема, которую он собирался затронуть в разговоре, вряд ли могла заинтересовать суверена, со всех сторон осаждаемого придворными. Карл Смелый (граф де Шароле), стоящий отныне во главе внушительной коалиции герцогов и баронов, только что открыто объявил войну короне. Бретонцы, бургундцы и прочие дворянчики, ревниво оберегающие свои прерогативы, похоже, смирили монархические амбиции и сочли, что наилучшим решением проблемы станет возведение на престол восемнадцатилетнего юноши, герцога Беррийского — брата короля. Чтобы обуздать мятеж, Людовик XI решил призвать самых верных своих союзников — итальянцев. Поскольку в битву вступили Сфорца и Медичи, Фуст плохо понимал, как будут действовать охотники за книгами. Если Людовика XI свергнут с престола, тайное соглашение между Францией и братством потеряет всякий смысл. А поражение Парижа было бы куда серьезнее, чем просто политическое фиаско. Нельзя допустить, чтобы темные силы, столько веков угрожающие христианскому миру, получили отсрочку. Пора нанести смертельный удар этим демонам прошлого, которые не желают умирать. Возможная победа молодого короля над лигой сеньоров будет окончательной, если тем же ударом окажется повержено рыцарство. Причем одних лишь военных действий недостаточно. Если рыцари погибнут от меча, их смерть будет славной, а храбрость войдет в легенду. Только солдат иного легиона может лишить их воинской славы. Он выроет им могилу, сочиняя песни. Он похоронит их раз и навсегда, пронзив своим пером. И именно с помощью Вийона Людовик XI рассчитывает нанести этот смертельный удар.
