— Убери от книги свои грязные лапы, нечестивец!
На пороге стоял злобный карлик и даже подпрыгивал от возмущения. Огромная голова дергалась на искривленном болезненном тельце, словно сломанная погремушка. У него было мертвенно-бледное лицо, а кожа казалась помятой, как плохо высушенное белье.
— Брат Медар?
— Я никому не брат!
Человечек тряс палкой, словно собираясь ударить непрошеного гостя. Франсуа какое-то время разглядывал его без всякого смущения, потом отступил в затемненный угол нефа. Давясь смехом, он пробирался между книжных стеллажей, полки которых прогибались от веса валяющихся в беспорядке томов с массивными застежками, с ремешками, с орнаментами из декоративных гвоздей. Потрясая палкой, карлик бросился за ним в погоню. В глубине нефа, отрезав пусть к отступлению, дорогу Франсуа преградила огромная дверь со стальными крюками. В ней имелся один засов, тяжелый, отлитый из цельного куска металла. Крупные шляпки гвоздей скрывали места сварки. Дверь преграждала доступ, но куда? Зажатый в угол, Франсуа прислонился спиной к этой внушительной двери, уверенно поджидая Медара и по-прежнему еле сдерживая смех. Прямо перед ним тонкая полоска радужного света пронзила витраж и упала на возвышение, на котором лежали несколько книг — в переплетах, покрытых пчелиным воском, с золочеными обрезами. В расколовшем сумрак луче света на самом верху стопки книг засверкал герб Медичи. Том весьма внушительного формата, что-то вроде атласа. Тот, другой, в мастерской Фуста, хотя и гораздо более толстый, был ин-кварто. Но герб — такого же размера и тоже с каббалистическими знаками по кругу, словно оттиск той же печати.
Наконец прибежал Медар и, поднявшись на цыпочки, с угрожающим видом встал перед Франсуа. С веревки, опоясывавшей его туловище, свисал массивный бронзовый ключ. Глядя на причудливые очертания ключа, Вийон по-прежнему опирался на дверь:
— Ты хорошо охраняешь свою тайну, монашек, — только и произнес он.
Карлик молчал, угрожающе потрясая дубинкой. Не торопясь, к ним приблизился отец Поль и слащавым голосом велел Вийону покинуть капеллу.
Оказавшись на свету после темного помещения, Франсуа опустил глаза. На мелком гравии четко вырисовывалась какая-то тень. Судя по контурам, это была тень сидящего на корточках человека. Он был совершенно неподвижен, словно находился в засаде. Франсуа поднял голову и, ослепленный солнцем, приставил ко лбу руку козырьком: в него прицеливался притаившийся на крыше сарая лучник. Чтобы увернуться от стрелы, Вийон быстро упал на землю и откатился в сторону. Вытащив из-за голенища кинжал, он резко выпрямился и намеревался его бросить. Но человек на крыше не шевельнулся и не выстрелил. Его лук был по-прежнему натянут, а стрела направлена на Франсуа. Если кинжал попадет в него, он ослабит захват и выпустит стрелу. Франсуа колебался, разглядывая противника: маленького роста, но не карлик, как Медар. Прямая осанка. Лица разглядеть невозможно, потому что с остроконечного шлема свисает кольчужная сетка, защищающая глаза. Грудь затянута в кожаный камзол. Сбоку на поясе, какие носят всадники, висит кривой меч без ножен. Вийон скривил в усмешке губы. Потом сделал нелепую гримасу и даже изобразил несколько танцевальных движений, стараясь вывести противника из себя. С таким же успехом можно было бы пощекотать мраморную статую. Как же его обмануть?
