— А как поживает твой друг Вийон?
Федерико не ожидал ответа. Он даже догадывался, где в данный момент может находиться Франсуа. Неподалеку отсюда, в грязных трущобах, вместе с Коленом.
Именно братство настояло на этой якобы неожиданной встрече. Кокийяру, прятавшемуся в притоне Экса, достаточно было намекнуть, что некий монах по имени Бенуа ожидает его с последними новостями из Галилеи и срочным посланием Вийона для Людовика XI.
Король не довольствовался бы простым письмом Фуста об успехе миссии. Рассказ Колена будет убедительнее. Он поведает, что собственными глазами видел драгоценный документ и что Вийон чувствует себя превосходно. С хорошей новостью Колен поспешит в Париж, где его ожидает щедрое вознаграждение.
Все это, конечно, впечатлило Авиафара. Но что имеет в виду книготорговец?
— Твоя миссия не увенчалась успехом, Авиафар.
Молодой человек вздрогнул: откуда тот знает его имя? Федерико, не обращая внимания на реакцию собеседника, рассказал ему, как ловко Франсуа всех провел. Встревоженный Фичино предупредил Медичи об обмане: монах представил им документ, явно изготовленный недавно, в спешке. Фичино предположил, что братство, не желая выпускать из рук подлинник, рассчитывало на его авторитет в ученом мире, он должен был способствовать распространению подделки, которую брат Бенуа и брат Мартин привезли из Галилеи. Иерусалим и впрямь на это рассчитывал, там нисколько не сомневались, что мэтр Вийон спрячет оригинал и заменит его фальшивкой собственного сочинения. Тогда, в монастыре, Гамлиэль дал французу полную свободу действий, велев отцу Полю принять участие в игре.
Поначалу достопочтенный раввин не был уверен в том, надо ли завлекать Вийона на Святую землю. Теперь он вынужден был признать, насколько проницательным оказался его руководитель. Как только глава братства узнал о существовании поэта парижских предместий, «безумца и мудреца», и прочел рукописи его баллад, привезенных из Парижа одним ревностным охотником за книгами, он сразу понял, что этот неисправимый бунтарь и мятежник сделает все для успеха миссии.
Хотя были уже подобраны необходимые тексты: для Медичи — речи римских ораторов, для Людовика XI — сочинения афинских софистов, — это был всего лишь порох, недоставало искры, чтобы поджечь его. Эти прекрасные произведения были готовы сразиться с догмами, а печатники во всей Европе ждали сигнала, чтобы выйти на линию огня. И сигнал этот был подан Вийоном. Именно он — между двумя стаканами виноградной водки или сидра — нашел нужные слова, интонацию, эмоции, которые могут расшевелить людей, пробудить их души. Этого и ждало братство, чтобы перейти к активным действиям. Вот чего недоставало Катону и Вергилию, Лукрецию и Демосфену: живого языка, который был бы понятен государям и обычным горожанам, простакам и студентам. Братству оставалось лишь приправить талант Вийона острым перцем и душистыми травами. Травами, росшими в палестинской пустыне.
