— «Ну, учитывая, что ты учудил, это естественно», — Ганифус выглядел очень хмуро. — «Садись!»
Старик показал рукой на свободное кресло. Я подошел и сел в него, тут же оказавшись напротив человека в белом. Он все так же изучал меня взглядом. Его черты лица мне показались смутно знакомыми.
— «Теперь смотри сюда», — отвлек меня глава службы безопасности Темного Цеха.
Он выложил на стол небольшую круглую подставку, на которую был помещен синий шарик. Старик что-то сделал, и шарик на подставке загорелся ярким светом, а затем над ним появилось нечто вроде голограммы. Я сразу же понял, что это была запись моего боя на Арене. Просмотрев её от момента моего внезапного появления, благодаря иллюзии Висмара, и до момента побега с сестрой Люца на руках, старик выключил запись.
— «Может быть, ты объяснишь, что это было?», — Ганифус говорил очень спокойно, но он явно был очень зол. — «Зачем ты сорвал запланированное выступление? Зачем было клеймить и калечить сына Первого Генерала? Ты хоть понимаешь, какой ущерб принесла твоя выходка? Ты знаешь, сколько средств потеряли распорядители Арены?»
В общем, старик Хархан яростно и красочно отчитывал меня, не давая даже вставить пять копеек, поэтому уже после пятой фразы, я просто расслабился и пытался побороть вновь нарастающую головную боль…
— «… Ну что? Ты мне объяснишь, о чем ты вообще думал, когда вытворял все это?», — старик наконец-то выговорился и дал мне возможность ответить.
— «Просто спасал жизнь другу», — частично солгал я.
— «Другу? Ты про ту рабыню?», — переспросил старик, немного удивившись моему ответу.
— «Ага»
— «Тогда зачем ты заклеймил сына генерала? И откуда вообще узнал о Темном Клейме?»
— «Скажем так, у нас с ним были старые счеты, и я честно дал ему шанс решить их без боя в обмен на жизнь девушки. Он отказался и получил от меня клеймо, если бы я отчасти не был обязан ему жизнью, то вообще прибил бы его!»
— «Поосторожнее в выражениях», — сказал старик.
— «С чего бы? Я просто констатировал факт. Или вы думаете, что я испугаюсь говорить так в присутствии отца этого расфуфыренного петуха?», — я перевел взгляд на человека в белом, вновь удостоверившись в сходстве черт лица отца и сына.
Тот элегантно приподнял левую бровь.
— «Расфуфыренный петух?», — тихим приятным баритоном проговорил человек в белом. — «Такого сравнения мой сын еще не получал»
— «Я могу еще с десяток довольно красочных сравнений выдать, но боюсь после них, вам придется прибить меня на месте», — я откровенно нарывался, но ничего поделать с этим не мог, и головная боль дополнительно усугубляла мое положение.
