«Действительно, что это я? — сам себе удивился Щелкунчик. — Растерял квалификацию…»
Спрашивать ни о чем было нельзя, это он всегда знал. Чем меньше знаешь, тем больше гарантия, что останешься в живых. Тем более что ему ясно сказано — заказ идет «в пакете», то есть только сразу на всех троих «клиентов». Может быть, следующий «клиент» будет таким сложным, что трудности окупят и легкость с первым?
— Всех троих я за десять дней не успею, — твердо сказал он, оборачиваясь к сидевшему позади человеку, поставившему с самого начала условие про десять дней. — Десять дней на троих — это самодеятельность, — добавил он. — От такой спешки только хуже будет. Вы же не хотите, чтобы я рисковал?
— А за сколько? — тут же почти хором спросили оба.
— Быстро, — ответил Щелкунчик решительно. — Но поскольку я еще ничего не знаю про двух других, то ничего и сказать не могу. А вдруг вторым окажется начальник ФСБ? Кто вас знает, ребята, чего вы захотите за свой «арбуз»… Нет, я могу только обещать, что тянуть не стану, но и сроки назвать не могу. Если вам надо поскорее, со сроками, то нанимайте пэтэушников с ломиками…
* * *
Оружие у него было, он приобрел сравнительно недавно пистолет, который использовал для защиты от рэкетиров. Оружие ему понравилось, бил пистолет точно и приятно, аккуратно ложился в ладонь.
Купить глушитель не составляет в современной Москве никакой проблемы, хотя Щелкунчик не любил пользоваться глушителем — ему казалось, что это снижает меткость стрельбы. И вообще — стрелять с глушителем — это то же самое, что сношаться с презервативом… Совсем не то ощущение. Как будто было что-то, а как будто и не было ничего…
Все-таки глушитель был необходим, и пришлось выложить за него некую круглую сумму.
Самой большой психологической проблемой для Щелкунчика была семья. Он хотел теперь обезопасить себя и семью. Себя — от возможности давления на него при помощи жены и детей. Однажды такое уже было, и он хорошо помнил свое ощущение беспомощности в те часы и дни. Кроме того, Надя и дети не должны ни о чем догадываться.
А куда отправить их? Ни у Щелкунчика, ни у Нади не было никаких родственников в других городах.
Оставался Андрис — чужой в общем-то человек. А если посмотреть с другой стороны, — то и не чужой. С Андрисом Щелкунчик виделся всего один раз в жизни, когда тот уводил у Щелкунчика жену Велту. Тогда Андрис — здоровенный и розовощекий, с глазами теленка — заехал на машине за вещами Велты и Полины. Они почти не разговаривали. Да и о чем они могли говорить — преуспевающий латыш Андрис и уволенный со службы майор советской армии, изгой в Латвии?
