— Хлопцы, как там лейтенант?
Некрасов ответил:
— Без сознания. Ранение слепое. Наощупь — задет кишечник. Кровь мы остановили, три пакета извели. Пульс редкий, но сильный. Сердце в норме. Нужна операция и антисептики. Иначе не вытащить…
— Принято. Через три часа будем на месте, там попробуем найти врача. Пока завернитесь в плащ-палатки, выпустите поверх ошейники жандармские. И пилотки оденьте!
— Есть. Сделаем.
— Товарищ капитан, немцы. Нагоняем колонну пехоты. — Вполголоса доложил Костенко.
Савушкин кивнул.
— Прими влево. Пехота — что наша, что немецкая — не больно любит уступать машинам. Не будем их зря раздражать….
Пока Костенко осторожно, на второй передаче, обгонял пехотный батальон на марше — Савушкин внимательно рассматривал его через стекло своей двери. Да-а-а, тотальники…. Большинству бойцов хорошо за сорок, еле тянут кишки, на весь батальон — два миномёта и пара «дверных колотушек», как немцы называют свои устаревшие еще два года назад противотанковые тридцатисемимиллиметровки. На фронте их уже давно не видать, а тут, в тылу, с ними ещё воюют… Но батальон полнокровный. В четыре сотни штыков, не меньше, пусть даже и тотальников. Всё равно это немцы, а с немцами шутки плохи…
За последовавший за обгоном батальона час немцев на пути им больше не встречалось — лишь иногда повозки словаков, пешеходы поодиночке или маленькими группами, велосипедисты. Правильно говорил Котёночкин, как будто и войны никакой нет….
Костенко, вглядываясь в горизонт, севшим голосом вдруг произнёс:
— Приехали….
— Что там?
— КПП.
Капитан всмотрелся в горизонт. Примерно в километре по пути следования он увидел грузовик, стоящий на обочине, а рядом с ним — два мотоцикла.
— Чё-то не похоже. Шлагбаума не вижу, и людей нет… — с сомнением произнёс Савушкин.
— Сейчас вылезут из кустов. Командуйте, товарищ капитан, пусть хлопцы приготовятся…
— Не спеши поперёк батьки в пекло, старшина. Не похоже это на КПП, как-то этот «ман» криво стоит, не по-немецки….
Когда до камуфлированной пятитонки осталось менее ста метров — Савушкин понял, что вызвало в нём настороженность: грузовик был весь изрешечён пулевыми отверстиями, лобовое стекло и окна кабины разбиты вдребезги, вокруг «мана» лежало несколько трупов в немецком обмундировании, и такие же трупы находились в колясках мотоциклов.
— Это не КПП. Это засада… — вполголоса произнёс Савушкин. И скомандовал: — Давай-ка прибавь ходу!
Старшина нажал на акселератор, и «блитц» разведчиков пролетел место засады на максимальной скорости. Впрочем, судя по тому, что Савушкин успел рассмотреть, расстреляли этот конвой повстанцы явно не только что и даже не сегодня — лица убитых почернели на солнце, как обычно происходит на второй-третий день с момента смерти — так что их группе судьба расстрелянных пассажиров «мана» и мотоциклистов не угрожала. Но бережёного, как говориться, и Бог бережёт — поэтому Савушкин скомандовал водителю:
