― Ты же сказал, что не голоден.
Мика рассмеялся.
― А причём тут еда? Заметил, какие там официанточки? Просто улёт…
Представил, как согласно хмыкнул Алекс и, улыбнувшись, развернулся, чтобы уйти, но тут Мика продолжил разговор.
― Кстати, племянничек, поработай над собой и постарайся называть Феникса отцом. Ему наверняка обидно, хоть он этого и не показывает. Знаешь, я никому не позволю его обижать, даже тебе, хоть ты мне и друг. Ладно, встречаемся через пятнадцать минут у дома.
Я быстро «слился» со стеной, боясь быть пойманным с поличным, и увидел, как ребята вышли из комнаты.
Алекс проводил Мику взглядом и, совсем как я, почесав в затылке, негромко пробормотал ему вслед:
«Тоже мне, заботливый дядюшка! Если что, мы ― ровесники. Обойдусь и без дурацких советов, умник нашёлся. Может, я и хочу назвать Феникса папой, а язык ― не слушается. Мне самому от этого нехорошо, мог бы и не напоминать, дубина рыжая…»
В это время в холл влетел запыхавшийся Роми и повис на шее у Алекса.
― Привет, братишка! Нас в школе задержали, везёт же тебе ― уже не надо туда каждый день ходить, а мне ещё столько лет мучиться…
― Вот бедняга! Сочувствую, но помочь не могу. Ученье ― свет, а мы, как никак, светлые маги, ― засмеялся Алекс.
― Издеваешься? А куда это вы с Микой собрались, я всё слышал. В кафе? И меня с собой возьмите. Сам же говорил, что мы ― одна банда, к тому же, есть хочется… ― и он выразительно погладил живот.
Невольно услышал, как хмыкнул сын: «Что, дядя Мика, официанточки, говоришь, понравились? Я тебе устрою».
― Ладно, Роми, пойдёшь с нами, пусть это будет сюрпризом для нашего общего друга.
Роми хитро посмотрел на Алекса.
― Опять поцапались? Хочешь, чтобы я «ненароком» обернулся в Чудика? Для тебя ― могу, ты только кашляни… Но перед Дани за последствия сам будешь отвечать, лады?
Алекс обнял мальчика.
― Конечно, братишка…
Они вышли, а я, отлепившись от стены, подумал, что лучше снова отправиться в путешествие в неизвестный мир, чем вести себя как последний дурак. Дани прав, говоря, что у меня неважно получается жить в семье, о которой так давно мечтал. Слишком уж привык к одиночеству. Да ещё Мари…
Стоило подумать о ней, как «снежная королева» вышла из кухни, поправляя фартук, и улыбнулась так, что мои печальные мысли бесследно улетучились.
― Феникс, ты что такой грустный, никак не привыкнешь? Понимаю, ― она нежно обняла меня и поцеловала.
― Мари, пожалуйста, ― я осторожно отодвинулся, ― когда же ты, наконец, определишься: кого из нас двоих выберешь ― Дани или меня? ― моё сердце снова пустилось в бешеный галоп.
