И проснулся. Моя одежда была такой мокрой, будто не вспотел, а по-настоящему нырял в океане. Я стонал и кричал: «Папа, папа ― помоги мне!» ― и сам не слышал своего голоса. Охрип от крика, которым исходил всё безумное «путешествие». Но Джек каким-то чудом почувствовал, что со мной что-то не так, и прибежал. Подхватив меня, как маленького, на руки, баюкал, успокаивая: «Не бойся, сынок. Я с тобой, это просто страшный сон. Мама права, мы слишком много занимаемся, вот твои нервы и не выдержали. Моя вина, прости».
Он помог мне переодеться и просидел со мной остаток ночи. Утром мы об этом не говорили и целый день не занимались, а пошли на матч. Потом втроём гуляли по парку и, смеясь, ели мороженое. Все делали вид, что ничего страшного не произошло, до тех пор, пока не вернулись домой.
Перед ужином, под ворчание Луизы я, наконец, снял тёмные очки. Их подарил мне Джек, и сегодня, погожим солнечным днём, даже дома с ними не расставался. За столом сразу набросился на любимый мясной пирог и когда оторвался от поедания самого большого куска, чуть не подавился. Так испуганно смотрели на меня родители.
― Что случилось, мам, пап? Я что-то неправильно сделал? ― моё сердце бешено стучало, предчувствуя неприятности.
Первым ко мне подскочил Джек и, схватив за голову, стал вертеть ею из стороны в сторону.
― Осторожней, ты что, решил мне голову открутить? Чем я провинился?
― Мика, скажи, ты плохо видишь правым глазом?
― Нет, нормально, с чего ты решил? ― ещё больше испугался я, ― да что не так-то?
― Твой глаз. Он поменял цвет, радужка совсем чёрная, или зрачок так расширен, не пойму. Собирайся, едем к врачу.
Но врач растерялся, случай был слишком необычный. Хотя цвет радужки изменился, на зрение это никак не повлияло, и внутренних повреждений тоже не было. Джек сказал, что придётся надеть повязку, и мы вместе придумали «легенду для школы» ― удар мячом на тренировке. Но оба были не на шутку встревожены. Во время поездки на машине я подробно рассказал ему о своём страшном сне. Джек вздрогнул и настойчиво расспрашивал о говорившем со мной «голосе». Я описал его, как мог, он нахмурился и надолго замолчал.
А дома нас ждала Луиза. Вместо повязки она дала мне цветную линзу, научив, как ею пользоваться. На душе у меня по-прежнему было неспокойно, и Джек постоянно хмурился.
― Пап, что с тобой? Это же был просто сон, не волнуйся.
― Я так не думаю, Мика. Мне не даёт покоя мысль, что мой брат как-то в этом замешан. Ты, наверное, и сам понимаешь, насколько всё это
