Желудок был совершенно пуст, голова кружилась, а из-за слёз я почти ничего не видел. Но рука продолжала крепко сжимать клинок.
― Убирайся от меня, ненавижу тебя, сволочь! ― я рыдал, глядя на медленно тающий в воздухе кинжал. Дрожащими руками открыл кран и стал умываться, не переставая плакать. Наконец, слёзы кончились, я всхлипывал, причитая: «За что мне всё это? Почему ― я?»
Оставаться в доме, конечно, не мог и кое-как добрался до гаража. Поискал на полке коробку со спальниками, которые мы брали с собой в поход. Один из них расстелил прямо на полу и тут же уснул. А ведь не должен был бы. Видно, это опять были проделки перстня.
Утром меня разбудил крик Джека.
― Мика, … нехороший ты ребёнок, что творишь? Разлёгся на полу! Да я чуть тебя не переехал, когда ставил машину в гараж.
Спросонья хлопал глазами, не понимая, где я, и что происходит. А Джек всё не унимался.
― Ты почему не брал трубку, а? Я от волнения чуть с ума не сошёл, мчался сюда, как сумасшедший… Сынок, что случилось? Да на тебе лица нет…
Я смотрел на него, пытаясь хоть что-нибудь сказать, но не мог. Как в тот раз, когда только попал сюда. Бросился к нему на шею и потом, выпутавшись из мешка, потащил Джека к дому. Тут меня внезапно «прорвало». И я затараторил одно и тоже:
«Па, они там, я их убил, они там…»
Джек обнял меня, его лицо было одновременно и испуганным, и серьёзным.
― Дай мне руку, Мика, пойдём вместе. Я с тобой, не бойся, сейчас посмотрим, что случилось.
Покорно кивнул, но ноги не хотели идти туда. Джек меня не торопил, и когда я, наконец, набрался храбрости, мы вошли в дом. Я крепко вцепился в руку отца, и на его вопрос: «Где?» ― показал наверх. Поднялись по лестнице. Увидев засохшие «следы» моего бегства, Джек побледнел:
«Постой-ка здесь, сначала сам посмотрю».
Я не стал возражать. Стоял под дверью и ждал, когда он закричит: «О, боже мой! Мика, что ты натворил?» Ну, или что-то похожее… Но было подозрительно тихо. Вдруг я услышал ровный голос Джека:
«Мика, заходи и объясни, что здесь произошло».
Я вошёл и застал отца, присевшим на корточки над засохшей лужей крови. Недалеко была ещё одна лужа, поменьше, в ней лежала брошенная мной маска мага. Отец встал и, подойдя к маске, поднял её и повертел в руках. Он посмотрел на меня, и мне стало за него страшно, таким несчастным было его лицо.
― Знакомая вещица, ― прохрипел он, показывая мне маску, а потом с размаха швырнул её на пол, разбив на мелкие осколки.
