Темнота и языки пламени повсюду, а ещё дым. И то, что казалось тихим потрескиванием, вдруг превратилось в настоящий грохот. Что-то упало прямо за моей спиной, я вскрикнул и подскочил, инстинктивно оглядываясь. И правильно сделал ― это начинала рушиться крыша. Стало очевидно, что никакой это не подвал, просто деревянный дом, а вот то большое светлое пятно напротив ― наверное, выход из него.
Времени на раздумье не было. Я рванулся к этому пятну, задрав футболку и, как мог, прикрыв ею нос и рот; по пути чуть не упал, споткнувшись о чьё-то тело. Рассматривать было некогда. Практически шагнул через порог к свету, но отчаянный плач остановил меня. Совру, если скажу, что не колебался ни секунды. Конечно, ещё как колебался: очень хотелось туда, на свежий воздух, глотнуть немного прохлады, потому что именно в этот момент ощутил, как же здесь было жарко.
Но всё-таки я повернулся на звук плача, и еле разглядел в дыму тряпичный свёрток, лежавший почти у самого порога. Ребёнок в нём уже не орал, а слегка попискивал. Мать, видимо, последним усилием выкинула его ближе к выходу из этого пекла. Я поднял свёрток одной рукой, удивившись его тяжести, а второй, продолжая закрываться футболкой, перешагнул, наконец, через этот чёртов порог.
Мои глаза и так слезились и в тот момент были похожи на щёлочки, дым щипал их немилосердно, на улице же мне пришлось совсем зажмуриться. Столько яркого света и сразу ― это было невыносимо, мне показалось, что внезапно я ослеп. Прижав к себе покрепче притихший свёрток и сделав несколько шагов вперёд прямо так, с закрытыми глазами, столкнулся с явно живым существом, поскольку оно отчаянно ругнулось на неизвестном мне языке и вдобавок, дав мне оплеуху, убежало. Я так и стоял, обалдевший от произошедшего, и слушал удаляющийся топот его ног.
― Какого лешего! Размахался тут руками, сейчас догоню и такого пенделя дам, ― я отчаянно закашлялся, потому что глотнул обжигающего гортань воздуха и задохнулся. На улице было не меньше сорока градусов жары. Пока пытался прийти в себя, меня снова толкнули, а потом ещё, и ещё. Похоже, кто-то бегал рядом и орал, и хоть слов я не понимал, но и без перевода сообразил, о чём тот вопил: «Пожар, пожар!»
Надо было постараться и открыть глаза. Вот только солнечных очков у меня с собой не было. Зачем они мне в пасмурном московском феврале? Я бы сказал, что взмок от мысли, пришедшей мне в голову, но зачем врать-то? И так был весь мокрый с ног до головы: пот струился с меня ручьями, футболка и шорты противно прилипли к телу. И тут мне вдруг стало холодно от осознания простого факта, что всё
