— Понятно. — Подполковник помолчал, а затем продолжил: — Позавчера, восьмого июля, под Барановичами войсками Первого Белорусского был разгромлен, в числе прочих, сводный батальон немецкой тайной полиции, наскоро сформированный в Варшаве. Они сейчас, пытаясь закрыть брешь, кидают под наши танки всё, до чего руки дотянутся у Моделя. Тыловики, пожарники, охрана лагерей, пограничники… И до гестапо дело дошло.
Савушкин кивнул.
— Знакомое дело. В ноябре сорок первого под Истрой нашим соседом справа был батальон народного ополчения, а слева — окружная кавалерийская школа. На семь километров фронта — ни одной даже сорокапятки… Если бы шестнадцатая армия не подошла — немцы не только Истру взяли бы, они бы и до Москвы докатились…
Подполковник тяжело вздохнул.
— На ниточке всё тогда держалось… Если бы не сибирские дивизии — не удержали бы Москву. — Замолчал, налил себе воды из графина, выпил — а затем продолжил: — Так вот, там, под Барановичами, были взяты в плен несколько офицеров этого батальона. И один из них контрразведчикам Первого Белорусского весьма любопытные вещи поведал…
— Про Польшу?
— Про Польшу. На, читай! — и, открыв папку, подполковник подвинул Савушкину листок бумаги.
Капитан, бегло пробежав донесение — удивлённо присвистнул.
Баранов кивнул.
— Ото ж. Сам в изумлении. И не похоже, что деза. Этого гауптштурмфюрера никто за язык не тянул и специально не допрашивал, сам вызывался и на допрос напросился. И вот такое доложил…
— Боялся, что расстреляем?
— А чёрт его знает… Может, и боялся. Всё ж СС, им там Гиммлер такие страхи о русском плене рассказывает — хоть святых выноси.
— После того, что они в Белоруссии натворили, им нас надо боятся, как черту ладана…
Подполковник вновь тяжело вздохнул.
— Не поминай… Как вспомню тот коровник в Росице… Их же в феврале сорок третьего сожгли, так полтора года и пролежали… Половина скелетов — детские. Солдат наших после этой Росицы на третий или четвертый день только удалось уговорить немцев в плен брать живыми… — Помолчал с минуту, а затем продолжил: — Так вот, Лёша. Если о подготовке к этому восстанию знает даже мелкий гестаповский чин — то что это значит?
Капитан покачал головой.
— Что ни хрена у них не получится. Людей положат понапрасну и нас не дождутся…
Баранов хмыкнул.
— А нас там, капитан Савушкин, никто и не ждёт! Во всяком случае — эти, из делегатуры жонду, как они себя называют. Мы для них — враги похлеще немцев. И восстание это они подымают — если, конечно, это правда, а не фантазии напуганного вусмерть эсэсовца — не для того, чтобы мосты через Вислу захватить и нам задачу облегчить, а ровно наоборот — чтобы объявить себя единственными законными властями Польши, и условия нам ставить. Шляхетно указывать мизинчиком большевистскому быдлу его место… Так что исходить тебе надо и из этих обстоятельств тоже. Учитывать политическую ситуацию в Польше, на славянское братство шибко не надеясь. Будет то восстание, или нет — неизвестно, но ситуация там сложная. Уяснил?
