«Помер, стало быть», — грустно подумал я. — «Только почему же так кушать-то хочется?»
Я вышел из автомобиля и прошёл прямо сквозь стену соседнего дома, оказавшись в каком-то офисе. Бесцельно обойдя комнату, где несколько девушек работали за компьютерами, я постановил посредством же стены выйти обратно на улицу и начать жизнь призрака — а что ещё делать-то?! Но, будучи внутри стены, когда левая нога моя уже высунулась на улицу, я вдруг услыхал сзади:
— Господи, из стены рука торчит! — и понял, что своенравная судьба вновь решила одарить меня плотью…
Читатель, ведомо ли тебе, что чувствует капля воды, всачиваясь в кусок сахара-рафинада? А мне теперь ведомо…
Однако даже самая малюсенькая капелька воды далеко не мгновенно впитывается даже в самый рыхлый кусок сахару. Не один квант времени пройдет, покуда вся влага не разделится на мельчайшие частицы, и сахар не станет влажным.
Вот и я, внезапно застряв в стене, за мгновение до того будучи бесплотным, и вдруг обратно став осязаемым, начал как будто растворяться в кирпичах и бетоне, и еще несколько секунд, и от меня бы ничего не осталось, кроме пары красненьких пятен снаружи и внутри, да ноги с рукой — первая с одной стороны стены, другая с противоположной.
Судорожно, лихорадочно думал я, поддается ли управлению мое «обесплочивание», и могу ли я спастись, если усилием воли, неким психическим движением вновь смогу изменить свою консистенцию до нематериального состояния.
Должен, кстати, сказать, что у меня после этого испытания на всю жизнь остался ревматизм.
Черепная коробка ещё держалась, но в мозгу уже плыли какие-то кошмарные образы, странные видения смерти, багровый сумрак, и это ещё усугублялось воплями секретарш из офиса сзади. Но всё же я нашёл в глубинах своего ментального «я», которое сейчас мне представилось в виде лабиринта серых стен с тёмно-красным небом над ними, где в грязных углах теснились мои мысли и чувства, не всегда прекрасные, и лишь кое-где тускло поблёскивали жемчужины светлых воспоминаний и мечтаний о будущем, итак, в самом сердце этого лабиринта нашел я ржавый рычаг. Я надавил на него, со скрипом он подался, над лабиринтом пронесся чей-то смех, гнусный и замогильный, и я стал бесплотен опять, при этом вернувшись в реальный мир и пройдя сквозь стену, причем секретарши позади прямо-таки взвыли.
Не чуя ног, я шагал домой, призраком в свою прозрачную квартиру. Дома же я лёг на диван и углубился в себя, мня выяснить изнутри, что же такое со мною сделалось, и кем я стал.
