Так что по дороге я не стал никуда ни заезжать, ни заглядывать. А поверхностному праздному взгляду всё представлялось вполне себе обыденным и заурядным: слева поля с тракторами, справа перелески, серый бетон забора торфопредприятия, кирпичная труба подстанции, высокие чёрные опоры линий электропередач. Перед забором в просвете между деревьями мелькнули и железнодорожные рельсы. На путях стоял маленький промышленный тепловоз и несколько вагонов, полувагонов и цистерн. Видно, подъездной путь обслуживал не только торфяной заводик. Интересно, задался вопросом я, а каким образом граф вывозит с поместья продукты своего столь вроде как прибыльного сельскохозяйственного производства? Только по железной дороге? Однако нет — тут же навстречу мне пропылил ответ в виде большой фуры с надписью «Evergreen Products» по тенту полуприцепа. Интересно. Значит, где-то тут должна быть стоянка или терминал для большегрузных автомобилей и трейлеров. А где стоянка трейлеров и фур, там должно быть и множество водителей, и как при столь неорганизованном и вольном контингенте, как дальнобойщики, Залесьев умудряется сохранять эти свои странные тайны, я ума не приложу.
На самом деле, как мне чуть позже стало известно, стоянка и терминал погрузки и вправду присутствовали, но ни одной фуре ни при каких условиях не дозволялось остаться в поместье на ночь, их безжалостно выгоняла охрана, при необходимости вызывая даже тяжёлые эвакуаторы за счёт предприятия. Правда, потом этот счёт выставлялся владельцу фуры, так что перевозчики очень быстро научились работать по залесьевским правилам. Даже просто останавливаться на дорогах внутри долины вне стоянки у терминала дальнобойщикам не разрешалось.
Вскоре после того, как я разминулся с трейлером, я свернул налево и по обсаженной высоченными старыми тополями аллее подъехал к воротцам собственно графской усадьбы. Здесь уже не было никаких фортификаций, как на въезде в долину, не слишком высокая ажурная оградка выглядела весьма легкомысленно, украшенные литьём легкие металлические ворота были ей под стать. Литьё на створках, очевидно, изображало графский герб в лавровых венках. Главным элементом герба было солнце со змейчатыми лучами, изображённое вроде бы поднимающимся из-за горизонта, только вот располагалось оно в самой нижней части герба, под широкой волнистой линией, делящей герб пополам. Над линией же реяла то ли птица, то ли летучая мышь какая-то, то ли птеродактиль… Что-то, в общем, такое с кожистыми крыльями и острой мордой.
