Я понял, что плакаты висят здесь бессменно уже более шестидесяти лет, и мне стало жутко. Тихий плач всё еще был слышен, но откуда же он доносится? В столь благодатной среде, как подземные полузатопленные туннели, эхо может сыграть с человеком довольно злые шутки…
В четырёх стенах зала было четыре двери: одна, открытая настежь, из которой я вышел; еще две, с висячими замками, в противоположной стене; четвёртая, тоже закрытая, но без замка, в стене справа. Какую опробовать сперва? Я включил «истинное зрение» — вдруг поможет выбрать? — и тут увидал у правой двери мальчишку лет десяти. Одет он был в какой-то серый свитерок, потёртые и застиранные джинсики, обут предусмотрительно в резиновые сапоги. Такое явление было для меня очень уж неожиданным, так что я остолбенело воззрился на парнишку.
А тот довольно презрительно усмехнулся и сказал:
— Расслабься, дядя. Я уже видим.
Я осторожно отключил «истинное зрение». Действительно, мальчишка никуда не делся.
— Откуда ты знаешь?.. — изумлённо спросил я.
— Вижу, не слепой ведь, — серьёзно ответил дитёнок.
— Э-э-э… Как звать-то тебя? — спросил я, не зная, как завязать разговор. Общаться с детьми я никогда не умел. Да и не приходилось, к счастью.
— Ваней, — небрежно ответил малец.
— Послушай-ка, Ваня… Ты тут нигде не видел… э-э-э… кого-нибудь?
— Видел, не видел, — хмуро сказал мальчик. — Какая разница? Как же ты сюда просочиться-то сумел, дядя? Такое место хорошее, думал, никто не найдет… Дядя, а ты кто?
Пока я думал, как ответить на этот, без сомнения, трудный для любого взрослого вопрос, дитёнок успел одарить меня еще двумя:
— Где «невидимку» взял? Где «непростые глазки» взял? Чтоб тебе, дядя, плохо было — я думал, один на свете такой!
«Что за дела?» — в смятении подумал я. — «Ясно же чувствую, что ему действительно девять или десять с небольшим лет… Откуда такие вопросы?»
— Ох! — вдруг запричитал этот Ваня. — Как же там мамы мои?! Всё из-за тебя, дядя! Я их одних оставил… Уходи отсюда! Уходи по-хорошему и не приходи больше! Не трону тогда, правда!
Я ясно понимал, что с мальцом нечисто. Но как?! Мог ли он быть упомянутым в приказе «источником зла»? Зачем бы ему похищать девушек? И тут я опять ни к селу, ни к городу вспомнил, в сколь многих обличьях может являться к людям дьявол. Конечно, может показаться, что у меня уже успела возникнуть паранойя на почве преследования дьяволом, но представьте себя на моём месте!
Повинуясь импульсу, я одним движением свинтил пробку с фляжки, выдернул ее из окладки и плеснул в мальчишку святой водой. Тот отшатнулся, вскинул руки к лицу и завопил:
