— Тупорылые дебилы, вы что забыли, как использовать Усиление? — взвизгнул Джеральд. Всё происходящее казалось ему плохим сном. Этого просто не могло быть.
— Но советник, это позор использовать нечто подобное в бою с гражданским… — промямлил усач, слишком поздно поняв, что сморозил что-то не то.
Услышав такое, Джеральд даже побелел от злости.
— Немедленно убить его, уничтожить, иначе я вышвырну тебя, дегенерата, из Ордена, и позабочусь, чтобы в столице ты не мог устроится даже сраным вышибалой в дешёвой тошниловке! — изо рта Джеральда разве что пена не пошла, так истошно он орал.
— Слушаюсь! — тут же опустил голову усач, и крикнул остальным двум, которые уже успели восстать из пыли. После этого он задействовал какое-то заклинание. Тут же всё его тело озарилось, проявив странные символы. Мышцы усача и двух других паладинов за мгновение раздулись, и даже ноги и руки котолюдей, казалось стали длиннее, а когти на них больше и острее.
— Хи-хи, ха-ха-ха! — это уже давно было единственными звуками, которые мог издать валявшийся на земле Валик. Хотя, кажется, теперь под ним появилась ещё и желтая лужа.
— А ну, немедленно прекратите! — из кареты внезапно донёсся ещё один голос.
Усилившийся и готовый уже было сокрушить своего противника усач снова вынужден был остановиться, в который уже раз за этот вечер хлопая глазами в нерешительности.
Из глубины кареты ловко выпрыгнула довольно молодая и миловидная котолюдка со светлыми шелковистыми кудрями. На ней красовалась белая мантия с чёрными окантовками. По всей мантии струились узоры, выполненные серебряной нитью. На голове у неё расположилась широкополая остроконечная шляпа того же богатого фасона, что и мантия. При этом, несмотря на широкие поля, в них были прорези специально для кошачьих ушей. В её руке виднелся тонкий деревянный посох с кованным набалдашником в навершии. От посоха исходило лёгкое свечение.
— Я больше не могу этого выносить, вы хоть осознаёте, что вы творите?! Я никак не ожидала от вас такого, советник! Вы упали в моих глазах! Как вы могли напасть на несчастных больных бродяг и… так опозорится! — с издёвкой закончила девушка.
От этих слов вся бушевавшая до этого битва как-то сама собой зажухла. Слова девушки несли странный авторитет, а всё потому, что она…
— Маг, настоящий маг! Хи-хи-хи-хи-хи! Ха-ха! Я точно спятил! — пропищал Валик.
В этот момент Джеральд искренне жалел, что не умер в детстве от какой-нибудь неизлечимой чумы.
