— Собаки-то замечательные, — ответил Мэркс, — да какой от них толк? Ведь у вас ее вещей не осталось, на след навести нечем?
— Кое-что есть, — торжествующе заявил Гейли. — Она второпях забыла свою шаль на кровати. Шаль и капор.
— Нам везет! — сказал Локкер. — Давай их сюда.
— Только как бы ее собаки не изувечили, — спохватился Гейли.
— Гм, действительно! — сказал Мэркс. — В Мобайле наши собачки чуть не загрызли одного негра. Едва успели их оттащить.
— Это не годится. Ведь такой товар за красоту и ценится.
— Правильно, — согласился Мэркс. — Да и то сказать, в Северных штатах с собаками вообще делать нечего. С ними, хорошо работать здесь, на плантациях, где беглому негру никто не помогает.
— Ну-с, так, — сказал Локкер, вернувшись от стойки после разговора с хозяином гостиницы, — лодка будет, этот человек пришел. Значит, Мэркс…
Сей храбрый муж бросил унылый взгляд на уютную комнату, которую приходилось покидать, но все же покорно встал с места. Гейли перекинулся с Локкером несколькими словами относительно дальнейшего, с явной неохотой вручил ему пятьдесят долларов, и почтенная троица разошлась.
Наши благовоспитанные читатели, пожалуй, будут недовольны, что мы вводим их в такую компанию, но это предрассудок, с которым не мешает поскорее расстаться, ибо охота за беглыми неграми занимает теперь место среди самых почтенных профессий в Америке и почитается гражданской доблестью. Если же все огромное пространство между Миссисипи и Тихим океаном превратится в рынок, где торгуют человеческими телами и душами, а живой товар сохранит свою тягу к передвижению, работорговцы и охотники за беглыми рабами, того и гляди, приобщатся к нашей аристократии.
Пока в гостинице разыгрывалась эта сцена, Энди и Сэм, оба в блаженном состоянии духа, возвращались домой.
Сэм ликовал, выражая свой восторг дикими воплями, гиканьем и резкими телодвижениями и жестами. Он то перевертывался в седле задом наперед, лицом к хвосту лошади, то, отчаянно гикнув, садился как следует и начинал строго отчитывать Энди за непрестанный хохот и дурачества, а потом, ухватившись за бока, принимался хохотать сам, да так громко, что гул шел по лесу. Все эти проделки не мешали им скакать во весь опор, и в одиннадцатом часу вечера на усыпанной гравием дорожке, ведущей к веранде, послышалось цоканье подков. Миссис Шелби подбежала к перилам:
— Это ты, Сэм? А где остальные?
— Мистер Гейли остался отдохнуть в гостинице. Он ужасно устал, миссис.
