— Убедительно, что и говорить! — сказал Мэркс и, ткнув Гейли пальцем в бок, захихикал. — Ну и штучка наш Том! Хи-хи-хи! Он какого угодно безмозглого негра образумит. Да, Том, если ты сам и не дьявол, так родным братцем ему приходишься.
Том выслушал эту похвалу с подобающей скромностью, и даже выражение лица у него стало любезное, насколько любезность может быть свойственна человеку с таким «песьим нравом», как говорит Джон Беньян.
Гейли, приналегший на главное угощение, вскоре же вознесся духом и возомнил бог знает что о своих добродетелях — явление, нередко имеющее место при подобных же обстоятельствах у джентльменов с серьезным складом ума.
— Нет, правда, Том! — начал он. — Я всегда считал, что ты поступаешь нехорошо. Помнишь, сколько раз мы с тобой толковали об этом в Натчезе? Я тебе еще тогда доказывал, что и коммерцию можно вести без убытка и с товаром обращаться по-хорошему — одно другому не мешает. С такой политикой в нашем мире спокойнее жить, и, кроме того, это даст тебе лишний шанс попасть в царство небесное, когда дело дойдет до окончательных расчетов.
— Ты мне доказывал! — возмутился Локкер. — С души воротит слушать такую белиберду. — И он залпом выпил полстакана неразбавленного виски.
— Нет, ты подожди, — продолжал Гейли, откидываясь на спинку стула и взмахивая рукой. — Ты не мешай мне говорить. Я всегда обделывал свои дела так, чтобы перво-наперво выгоды было побольше. Но ведь коммерция и деньги — это не самое главное в жизни, потому что у всех нас есть душа. Хотите — слушайте меня, хотите — нет, воля ваша, а я свое скажу. Я человек религиозный, и дайте мне только сколотить капиталец, тогда я и о душе подумаю, и обо всем прочем. Нет, как хотите! Ни к чему нам зверствовать больше, чем нужно. Это не благоразумно!
— О душе он будет думать! — презрительно повторил Том. — Зря только время потеряешь, потому что в тебе души днем с огнем не сыщешь. Да если б тебя сам дьявол сквозь сито пропустил, и то все его труды пропали бы даром!
— Что же ты злобишься, Том! — сказал Гейли. — Человек тебе добра желает, а ты ему в простой любезности отказываешь.
— Перестань чепуху молоть! — оборвал его Том. — Что угодно от тебя стерплю, только не канючь ты про свою набожность! Да уж если на то пошло, велика ли разница между тобой и мной? Может, ты совестливее или сердце у тебя добрее? Как бы не так! Будто я не вижу твоей подлости, не понимаю, что ты норовишь и самого дьявола вокруг пальца обвести, и шкуру свою сберечь! А уж благочестивым ты себя лучше не выставляй! Слушать тошно! С молодых ногтей с дьяволом снюхался, а придет время с ним рассчитываться, так поминай как звали? Тьфу!
