— Только дядю Питера на него не сажайте. Он, когда поет, но всей комнате скачет. В тот раз из угла в угол на стуле проехался, — сказал Пит.
— Вот и хорошо! Пусть на него и садится, — обрадовался Моз. — А как заведет: «И праведник и грешник, внемли моим словам!» — так и полетит вверх тормашками. — Моз гнусавым голосом затянул гимн и повалился на пол, изображая грядущую катастрофу.
— Веди себя как следует! — остановила его тетушка Хлоя. — И не стыдно тебе?
Но мистер Джордж расхохотался вслед за озорником и назвал его молодчиной, вследствие чего материнские увещания не достигли своей цели.
— Ну, старик, пора, — сказала тетушка Хлоя, — тащи сюда бочонки.
— У мамы эти бочонки вроде той вдовы, про которую нам читал мистер Джордж, — они тоже устоят перед любым испытанием, — шепнул брату Моз.
— А вот посмотрим — устоят ли! — возразил ему Пит. — Помнишь, на прошлой неделе у одного бочонка днище провалилось во время пения, и все на пол попадали.
Пока Моз и Пит перешептывались между собой, в комнату вкатили два пустых бочонка, подперли их с обеих сторон камнями, а сверху положили доски. К этому устройству добавили несколько колченогих стульев, перевернутые вверх дном ведра, лоханки, и на том подготовка к молитвенному собранию была закончена.
— Я знаю, мистер Джордж не откажет нам сегодня почитать по книжке, — сказала тетушка Хлоя. — Уж больно у него это складно получается. А когда по книжке читают, еще интереснее.
Джордж с готовностью согласился выполнить ее просьбу, ибо ему, как всякому мальчику, было приятно чувствовать значительность своей персоны.
Вскоре в комнате собрались негры всех возрастов, начиная с седовласого старца восьмидесяти лет и кончая пятнадцатилетними юношами и девушками. Начали судачить, впрочем на весьма безобидные темы, например о том, что у тетушки Салли появился откуда-то красный головной платок, что хозяйка собирается отдать Лиззи свое батистовое платье, белой в крапинку, когда сошьет себе новое, и что мистер Шелби думает купить гнедого жеребчика, отчего слава поместья еще приумножится. Кое-кто из богомольцев приходил сюда из соседних поместий, с разрешения своих хозяев. Они тоже сообщали весьма интересные сведения о том, что говорится и делается у них в господском доме и на ферме. И все это выслушивалось здесь с не меньшим интересом, чем выслушиваются подобные же пересуды в высших кругах общества.
Немного погодя, к великому удовольствию всех присутствующих, началось пение хором. Ничто — даже несколько гнусавая манера исполнения — не могло испортить природную свежесть и силу этих голосов, разливавшихся в причудливых и вдохновенных мелодиях. Пелись и всем известные церковные гимны, и духовные песни с более живым, капризным ритмом.
