Мисс Офелия, которая, подобно всем уроженкам Новой Англии, обладала немалой долей осторожности и больше всего на свете боялась вмешиваться в чужие семейные дела, почувствовала, что сейчас ей именно такая опасность и угрожает. Поэтому она придала своему лицу выражение полной безучастности, вытащила из кармана длинный-предлинный чулок, который был у нее всегда наготове против наваждений дьявола, имеющего, по словам доктора Уотса, привычку улавливать людей в свои сети в ту минуту, когда руки у них ничем не заняты, и яростно заработала спицами. Ее плотно сжатые губы говорили яснее ясного: «Вы не вырвете из меня ни единого слова. Я ни во что не желаю вмешиваться». Но Мари не смутило, что кузина стала похожа на каменное изваяние. Наконец-то нашелся человек, с которым можно поговорить, человек, которому следует рассказать все! И, подкрепляя себя время от времени нюхательными солями, она продолжала:
— Когда мы с Сен-Клером поженились, я принесла ему в приданое и капитал и негров, и никто не может лишить меня права распоряжаться моей собственностью. У Сен-Клера есть свое имущество, свои слуги, пусть поступает с ними, как угодно, но ему этого мало — он вмешивается в мои дела. Я не могу примириться с такими дикими взглядами на жизнь, а уж что касается его отношения к неграм, так это для меня совершенно непонятно. Он с ними считается больше, чем со мной и даже с самим собой. Они вертят им, как хотят, а ему хоть бы что. Казалось бы, добрый человек, а иной раз я просто пугаюсь собственного мужа! Ведь у нас в доме негров никто не смеет ударить, кроме него самого и меня, а перечить ему невозможно. Но вы понимаете, к чему это приводит? Сен-Клер пальцем их не тронет, что бы ни случилось, а я… где уж мне! Разве от меня можно требовать такого напряжения сил? Вы ведь знаете, что такое негры — это дети, настоящие дети.
— Я, слава богу, понятия о них не имею, — отрезала мисс Офелия.
— Поживете здесь, будете иметь понятие, и вам это дорого обойдется. Что может быть хуже негров? Они глупые, неблагодарные, беспечные, как дети!
Откуда только у Мари брались силы, когда она заводила разговор на эту тему! От ее былой томности не осталось и следа.
— Вы не представляете и даже не можете себе представить, сколько нам, хозяйкам, приходится терпеть от своих слуг ежедневно и ежечасно! Но жаловаться на них Сен-Клеру нельзя. Он говорит чудовищные вещи! Послушать его, так выходит, будто мы сами виноваты в том, какие они есть. И будто своими недостатками они тоже обязаны нам, а, следовательно, взыскивать с них жестоко. Он даже утверждает, что мы были бы ничуть не лучше, если б оказались на их месте. Точно можно проводить какое-то сравнение между нами и неграми!
