, — ответил Симеон, многозначительно подчеркнув последнее слово.
— Вот как! — воскликнула его жена и задумчиво посмотрела на Элизу.
— Твоя фамилия Гаррис — правильно я запомнил? — спросил Симеон, снова входя на кухню.
Рахиль быстро взглянула на мужа, когда Элиза, испугавшись, не появилось ли где-нибудь объявление о ее розыске, дрожащим голосом ответила:
— Да.
— Мать! — позвал Симеон жену и вышел на крыльцо.
— Ты что, отец? — спросила она, вытирая на ходу белые от муки руки.
— Ее муж здесь, в поселке, и будет у нас сегодня ночью, — сказал Симеон.
— Да что ты, отец! — воскликнула Рахиль, просияв от радости.
— Верно тебе говорю! Питер ездил вчера на нашу станцию, и там его ждали старуха и двое мужчин. Один из них назвался Джорджем Гаррисом, и, судя по тому, что он о себе рассказывал, это и есть муж Элизы. Питеру он очень понравился. Неглупый, говорит, и красивый. Как ты думаешь, сейчас ей сказать?
— Посоветуемся с нашей Руфью, — предложила Рахиль. — Руфь, поди-ка сюда!
Руфь Стэдмен отложила вязанье и мигом очутилась на крыльце.
— Руфь, ты только подумай! — сказала Рахиль. — Отец говорит, что муж Элизы прибыл с последней партией и ночью будет у нас!
Эти слова были встречены взрывом восторга. Молоденькая квакерша так и подпрыгнула на месте, громко захлопав в ладоши, и два локона опять выбились у нее из-под квакерского чепчика на белую косынку.
— Тише, дорогая, тише! — мягко остановила ее Рахиль. — Посоветуй лучше, сказать ей об этом или повременить?
— Сейчас! Сию же минуту! И не думай откладывать! Да будь это мой Джон, как бы я обрадовалась!
— Ты всю себя готова отдать любви к ближнему твоему, — сказал Симеон, сияющими глазами глядя на Руфь.
— А как же может быть иначе? Для этого мы и созданы. Если б я не любила Джона и нашего малыша, разве мое сердце могло бы посочувствовать этой женщине? — И Руфь обняла Рахиль. — Пойди с ней в спальню, а я присмотрю за жарким.
Рахиль вернулась на кухню, где Элиза сидела за шитьем, и, открыв дверь в маленькую спальню, сказала:
— Поди сюда, дочь моя, мне надо поговорить с тобой.
Кровь прилила к бледным щекам Элизы. Она поднялась, задрожав от предчувствия беды, и взглянула на Гарри.
— Нет, нет! — воскликнула Руфь, кидаясь к ней. — Не бойся, Элиза! Вести хорошие. Иди, иди! — Ласково подтолкнув Элизу к двери, она подхватила Гарри на руки и принялась целовать его. — Скоро увидишь отца, малыш! Понимаешь? Твой отец приехал! — повторяла Руфь глядевшему на нее во все глаза мальчику.
