— Иисус, бл*дь, Христос, Эстель, — он стонет, смещая свой вес, чтобы дать мне лучший доступ.
— Ты такой твердый, — шепчу я, наклоняясь вперед, чтобы поцеловать его снова.
— Ты такая влажная, — говорит он мне в губы.
— Ты такой большой, — говорю я. Я забыла, как он выглядел и чувствовался. Он посмеивается, когда я продолжаю двигать рукой, соответствуя его ритму.
— Ты такая тугая, — стонет он, обводя мой клитор большим пальцем, пока двигает другими пальцами внутри меня.
— Я собираюсь…Я собираюсь…
Я задыхаюсь перед тем, как в глазах запылают яркие огни. Я продолжаю двигать рукой, пока он стонет, и я чувствую горячую жидкость на руке. Мы сидим так мгновение, без слов, только тяжелые звуки дыхания. Наконец, он целует меня в лоб и встает, чтобы очиститься. Я не знаю, ожидает ли он, что я последую за ним, но, когда я смотрю на его широкие плечи, выходящие из комнаты, я не могу не задаться вопросом: было ли это ошибкой. Он приносит влажное полотенце и тщательно вытирает мне руки, и когда он возвращается снова, то занимает место рядом со мной. Никто из нас не говорит ни слова, пока мы успокаиваемся, его руки вокруг меня, будто я лежу в маленьком коконе, который, возможно, был сделан для моего тела.
— Мне нравится держать тебя в своих объятиях, — говорит он, обдавая своим дыханием мое ухо.
Мои глаза закрываются.
— Мне тоже.
Слишком сильно. Слишком сильно.
— Сегодня мы нарушили много правил.
— Нарушили. И очень много, — говорю я, улыбаясь в темноту.
— Когда мы пойдем на следующее дружеское свидание?
— Сегодня ты спишь в моей постели, — напоминаю я ему.
— Ты накрасилась красной помадой.
Я смеюсь.
— Ты со своей дурацкой помадой.
— Я просто сказал, что женщина красит этот цвет на свидание, когда хочет перепихнуться.
Я качаю головой и смеюсь, он тоже смеется, держа меня крепче. Какое-то время мы молчим, и я думаю, что он заснул. Чувствую себя расслабленной, и сон начинает забирать меня. Когда я просыпаюсь на следующий день, солнце бьет в мое лицо, я одна в постели. Чувство грусти заполняет меня, но я отталкиваю его в сторону. Я сама это сделала. Я попросила об этом. Я подтолкнула его. Эти мысли не облегчают боль, которую я чувствую. Я снова закрываю глаза и выдыхаю. Когда я открываю их обратно, я вижу брошенную рубашку Уайта в углу. Возможно, он не был идеальным человеком, и у нас было много разногласий, но Уайт никогда не заставлял меня чувствовать не особенной для него. Он никогда не уходил после секса, не поцеловав меня и не сказав, какой я была прекрасной. Он бы никогда, никогда не оставил меня одну в постели, не признав, что мы разделили что-то особенное.
