— Примерно в четыре тридцать. Точней не помню. В программке написано, сколько длится фильм, можно проверить.
— Ладно, проверим. А что вы делали после кино?
— Болтался, — он снова смотрел за плечо следователя, в окно.
— Где? — нетерпеливо спросил Михаэль. Тувье не давал никакой информации без наводящих вопросов. Вместе с тем у Михаэля не было ощущения, что он что-то утаивает, лишь тревожное чувство, что Тувье где-то не здесь.
— Я пошел домой пешком, через Яффские ворота Старого города, до Рамат Эшколь[12].
— А что с машиной? Есть у вас машина?
— Есть. «Субару». Я ее оставил утром дома, на стоянке.
— Вы всегда ходите пешком?
— Не всегда, но иногда по пятницам я хожу пешком.
Михаэль ожидал дополнительных разъяснений, но их не последовало.
— Я хочу понять. Вы шли пешком с горы Скопус в Синематеку[13] и потом — из Синематеки домой?
Тувье Шай кивнул.
— Нет, — ответил он на следующий вопрос в том же духе, без всякого раздражения, — я никого из знакомых не встретил. А может, не заметил. Когда я пришел домой — точно не помню. Вечером. Уже было темно. — Он снова наклонил голову, глядя в пространство между столом и своими ногами. Михаэль видел лишь его светлые ресницы, красноватые, будто воспаленные веки, жиденькие бесцветные волосы. — Жена была дома, но она спала.
— Раз мы уже дошли до вашей жены, — Михаэль зажег сигарету, — как вы относились к ее особым отношениям с Тирошем?
Михаэль надеялся, что огонек сигареты «поддаст огня» «горячему» вопросу. По сути допрос лишь начался. С этого момента он мог получить любое, даже самое драматическое развитие.
К удивлению Михаэля, Тувье Шай не стал протестовать. Выражение «особые отношения» его не удивило, он не потребовал дополнительных разъяснений. Он молча поднял глаза на следователя. В его взгляде было презрение к роду человеческому в целом и к следователю в частности. Тонкие губы на мгновение искривились.
— Как вы относились к тому, что у вашей жены был роман с Тирошем? — повторил вопрос Михаэль.
Тувье смотрел на него и кивал. Его взгляд был полон отчаяния и презрения. Михаэлю было неясно, относится ли это презрение к нему самому или к сути вопроса.
— Так как вы к этому относились? — Михаэль ждал ответа.
Поскольку ответа не последовало, Михаэль тихо сказал:
— Вы ведь знаете, что это распространенный мотив убийства.
Тувье молчал.
— Доктор Шай, я предлагаю вам ответить, если вы не хотите остаться здесь под арестом. Я вам говорю, что у вас был повод для убийства Тироша и была для этого возможность. У вас нет свидетелей, вы говорите, что были в кино, шатались по улицам, никого не встречали. Так что пришло время говорить серьезно. Или вы действительно хотите, чтобы вас арестовали по подозрению в убийстве?
