Михаэль неуверенно кивнул, она склонила голову набок и спросила с вызовом:
— Можешь описать ее?
Михаэль хотел было обернуться, но она запретила.
— Там какие-то бедуины, может, это сюжет из Библии?
— А теперь обернись и посмотри, — засмеялась Циля.
Михаэль встал, прошел в первую комнату и впервые с интересом принялся рассматривать большую картину, выполненную яркими красками. Там были изображены пальма, палатка — в ней сидели на корточках люди, похожие на пастухов, возле палатки — костер.
Михаэль медленно вернулся к столу, уселся и перечислил Циле, к ее удовлетворению, все подробности картины, добавив:
— Там еще есть растение, но оно не из пластика.
— Это фотус, — сказала Циля, — он непритязателен, живет в любом месте и в любых условиях.
Тут подошел небритый парень, протер влажной тряпкой стол из несгораемой пластмассы и спросил, нести ли салаты. Все кивнули. Белилати первым набросился на турецкий салат[8] и на марокканский морковный. Циля выжала лимон на салат из мелко порезанных овощей и произнесла речь об искусстве приготовления салатов.
— Видите, они не посыпают их пряностями и заранее не поливают лимонным соком, — объясняла она Белилати. Он кивнул, протянул руку к питам и подтвердил кивком головы, что они подогреты. Затем стал объяснять, насколько полезна свекла для пищеварения, и переложил салат из мисочки себе в тарелку. Пока принесли второе, Белилати уже успел расправиться с питами и салатами. Эли в это время рассказывал Циле о подробностях расследования. Михаэль отпил пива и разглядывал коллег с удовольствием и с непонятной ему самому грустью.
Циля и Эли работали вместе несколько лет, и процесс их сближения проходил у всех на глазах — медленный, запутанный и полный неожиданных поворотов. Эли было уже за тридцать, когда он женился на этой упрямой девице, которая боролась за него с редким упорством. Михаэль заметил, что на определенном этапе она сделала вид, что отступилась от Эли. Михаэль удивлялся — неужели Эли все-таки сломается, ведь он столько раз говорил, что не собирается связывать себя ни с одной женщиной, независимо от того, что он к ней испытывает, и своей свободы не уступит. И вот теперь с какой нежностью глядит Эли на свою жену, объясняя ей последние подробности расследования.
Михаэль, глядя на них, вдруг ощутил себя старым. Они не вовлекали его в беседу. Он в таких случаях никогда не вмешивался, а лишь наблюдал за ними, словно за детьми, читающими сказку, конец которой ему хорошо известен.
