— И тогда, — заявил следователь, — можно будет поговорить с офицерами охраны университета.
Президент взглянул на полицейских и сдержанно спросил о других предположениях.
— Есть, разумеется, и другие, — сказал Леви голосом, преисполненным важности, — например, сексуальные мотивы или личный конфликт.
Президент смотрел на собеседников с опаской, и Михаэль понял, что он им не доверяет. И тогда, вспомнив недавнее происшествие, он произнес свои первые слова, после чего в комнате воцарилась тишина.
— Вчера я вернулся из Эйлата, где стал свидетелем несчастного случая под водой.
Все молча посмотрели на Михаэля, Арье собрался было перебить, но Михаэль опередил его, обратившись к президенту:
— Идо Додай. Вам знакомо это имя?
Президент отрицательно покачал головой. Арье Леви раскрыл рот.
Пресс-секретарь, офицер следственного отдела и Эли Бехер с нетерпением ждали продолжения разговора.
— Я так понял, что он тоже с кафедры литературы, — продолжал Михаэль, — и не могу не задать вопрос: а не связаны ли эти два происшествия? Двое с одного факультета, в одно и то же время.
— Я об этом пока что не слышал, — с дипломатичной осторожностью сказал президент университета, — но можно, разумеется, уточнить.
Он нерешительно глянул на Леви и, когда тот кивнул, склонился над телефоном и коротко поговорил со своей секретаршей. Она подтвердила информацию. Сказала, что похороны состоятся лишь завтра, потому что нужно ждать результатов экспертизы.
— Я об этом, разумеется, ничего не знал, — словно бы извиняясь сказал президент, — но ведь это совершенно разные вещи — случай под водой в Эйлате и насильственная смерть здесь.
Арье тоже с интересом взглянул на Михаэля.
— Надо проверить, нет ли тут связи, — сказал Михаэль с сомнением, — сколько человек работает у вас на кафедре литературы?
Президент извиняющимся тоном ответил, что определенно не знает, разумеется, уточнит эти данные в администрации, но по его мнению — примерно двадцать человек. Включая ассистентов.
Президент снова озабоченно глянул на Михаэля и нерешительно добавил:
— Несмотря на трагическое, жуткое происшествие, я не понимаю, зачем нужно искать связь между этими двумя событиями, ведь одно произошло здесь, в университете, а другое — в Эйлате.
Никто не ответил этому костлявому человеку, теребившему свой галстук. Он единственный в этой комнате был в галстуке. На его белой рубашке отчетливо проступили следы пота. Арье Леви пригладил свои короткие кудрявые волосы, вытер лоб и сказал успокаивающе:
