Затем он перешел в научный зал, где его встретила приятная в обхождении женщина-библиотекарь с каштановыми волосами — она помнила его еще со студенческих лет. Библиотекарь любезно передала ему стопку заказанных книг — пришли все, и у него оказалось, таким образом, три экземпляра «Стихов для сыновей» Тироша и два — книги Тувье Шая «Комментарии к стихам Тироша». Он стал листать книги, обращая особое внимание на предисловия.
Тувье Шай перечислял заслуги Тироша, его особый вклад в ивритскую поэзию.
«Целое поколение поэтов, — писал Шай, — полагало себя принадлежащим к традиции, которую представлял Тирош». Затем Михаэль увидел посвящение: «Шаулю, если он сочтет это приемлемым».
Михаэль вдруг вспомнил о книге, которую Томас Стернз Эллиот послал Эзре Паунду с посвящением: «Эзре Паунду, если он того захочет». Вспомнил он и вопрос Майи, блеск в ее глазах, когда она спросила: «Ты не думаешь, что это замечательное посвящение?» Он так не думал. Он полагал, что Тувье своим посвящением унизил свое достоинство перед Тирошем. Это унижение пробуждало в Михаэле гнев и брезгливость к Тувье.
Он вышел из читального зала, уселся у окна с гигантским витражом Ардона, зажег сигарету, вытянул ноги и стряхнул пепел в единственную пепельницу, что была в вестибюле, игнорируя настырный взгляд незнакомого ему профессора, который, пройдя мимо, демонстративно указал на табличку «Не курить!».
Странный сладковатый запах сигареты донесся до него с другого ряда стульев. Он обернулся и увидел Шуламит Целермайер. Во рту у нее была сигарета, в руках она держала стопку специальных журналов. На соседнем стуле лежала кипа бумаг. Он видел ее в профиль. Полные ноги раздвинуты, голубая юбка не скрывает их, седые кудряшки спадают на плечи. Она громко вздохнула, бросила свои журналы на кресло и обернулась. Их взгляды встретились, лицо Шуламит выразило недоумение, она как будто припоминала, где его видела, и со своего места спросила: «Это вы, полицейский?» Он кивнул, встал и пересел поближе к ней и ее бумагам.
— Почему вы здесь? — спросила она и, не дожидаясь ответа, сказала: — Я уже была на детекторе лжи. Странная штука эта «машина правды», этакая разновидность оксюморона.
Михаэль попытался вспомнить, что такое оксюморон, и она, как будто прочитав его мысли, объяснила:
— Сочетание противоречивых по смыслу признаков. Как может машина определять правду? Мне сказали, что она фиксирует физиологические реакции — давление, пульс, потоотделение и другие, чтобы определить психологическое состояние человека. Но какая тут связь с правдой?
