— У них иначе все воспринимается, — ядовито заметил Белилати, — там думают, что мы здесь безграмотные или что-то вроде того.
— Это важно, — заметил Михаэль, — это существенно для нас, потому что существенно для них. Я бы начал разбираться в алмазах, если бы произошло убийство в этой среде, нужно войти в этот мир и…
— Я не собираюсь копаться в литературных журналах! — Арье Леви стукнул кулаком по столу. — Выбрось это из головы!
— Дело в том, что публикация в таком издании привлекает внимание аудитории, приносит уважение, дает определенный статус и все такое, что имеет значение и в других кругах, а Тирош все решал, — объяснил Михаэль глуховатым голосом.
— Ладно, мы тебя поняли, а теперь я спрашиваю, — сказал Леви, когда все встали, и положил свою толстую руку на затылок, — вы отработали вопросы безопасности? Политические мотивы?
— Отработали, — подтвердил Белилати. Леви глянул на него с сомнением.
Когда все уже собирались выходить, он напомнил Михаэлю, что еще до наступления вечера будут готовы результаты допросов на детекторе лжи.
— Где ты будешь в течение дня? — озабоченно спросила Циля Михаэля, когда они вышли из кабинета.
— Вначале — на горе Скопус, снова у Тувье Шая, может, всплывет что-то новое, — он задумался и вытер лицо, — оттуда я тебе позвоню, когда закончу.
— Возьмешь кого-нибудь с собой, чтобы сидел в машине и записывал разговор?
— Пошли, Альфандери, — позвал Михаэль из конца коридора, — поедешь со мной.
Альфандери водил машину, в которой была установка записи и прослушивания.
— Почему они не ставят здесь кондиционер? — недовольно спросил Альфандери, когда они сели в раскаленную машину. — Им не жалко оборудования?
Михаэля тоже это злило, но он ничего не ответил. В тысячный раз он смотрел на могучую входную арку Русского подворья и восхищался русским дворцом, обрамлявшим площадь. Внутреннее его пространство пересекали тонкие стены, образующие служебные помещения. Солнце освещало русскую церковь. Было тихо. По воскресеньям оттуда раздавалось пение православных монахов — иногда он слышал мелодию, проходя мимо или проезжая в машине. Это пение всегда его волновало.
Порой он слушал службу вместе с другими, у киоска, и с удивлением отмечал, как пропадает выражение отрешенности на лицах выходящих со службы людей и они возвращаются к своим делам. Он смотрел на зеленую крышу церкви, сияющую на солнце, на приют для православных паломников, построенный великим князем Сергеем из дома Романовых, окинул взглядом всю площадь, весь район Русского подворья, каменные величественные дворцы, с большим трудом приспособленные под бюрократические нужды израильских учреждений, — теперь здесь помещались Общество охраны природы и отдел Министерства сельского хозяйства. И снова, в который уж раз удивился людям, которым их обыденная жизнь кажется чем-то само собой разумеющимся.
