— Давай, давай, — подбодрил его Белилати.
— Нет, просто дом у него красивый, с садиком, за которым только жена его ухаживает, а сама она такая хрупкая, нельзя сказать, что красавица, — ей уже за пятьдесят, благородная такая…
— Ну? — сказал Белилати. — Так в чем же дело?
— Как-то странно, — сказал Бехер, игнорируя Белилати, — он обращался только к Михаэлю, — я не успел ничего сказать, но это изменило мою точку зрения. Он тоже не дурак.
— Никто не говорит, что он дурак, вопрос в том, надо ли его подозревать, — сказал Арье Леви.
— Он и вправду поехал за дочкой в конце недели, забрал ее домой. Это мы проверили. Но то, что он в самом деле ненавидел Тироша, — это факт!
— Мог ли он быть до того в кабинете Тироша или нет? — нетерпеливо спросил Арье Леви.
— Не знаю. В больнице сказали, что он был там примерно в час и что он всегда приходит в это время. Машины у него нет. Он сказал, что ехал двумя автобусами, потому что не признает такси. Я не думаю, что он мог успеть.
— А ты его спрашивал, что было написано на той бумаге, которую мы нашли в кабинете Тироша? — спросил у Эли Михаэль.
Тот кивнул.
— Ну? — вмешался Белилати.
Эли не обратил на него внимания:
— Он сказал, что это нужно читать с ударением на первом слоге, а не на втором. Я его спросил, что он имеет в виду. Так он… — Эли покраснел и протянул руку за стаканчиком кофе. — Он сказал: «Молодой человек, немножко образования вам бы не помешало. Идите и посмотрите, что изменил Агнон в книге „Поэзия“». Ну так я правда этого не знаю.
В кабинете наступила напряженная тишина. Арье Леви барабанил пальцами по столу.
— Так в чем же все-таки дело? — выкрикнул он в сторону Михаэля. — Может, образованные знают?
— Эта книга Агнона вышла после его смерти, — вполголоса сказал Михаэль, — она не закончена, насколько мне известно, там нет последней части.
— Ты спрашивал его, что он имел в виду? — спросил Леви Бехера.
— Он сказал что-то про гниение и проказу. Я вообще наполовину не понимал его иврита, не знал, что ему сказать, — смутился Бехер.
— Там есть что-то про проказу? Гниение? Ты с этим знаком? — спросил Леви Михаэля с нарастающей агрессивностью.
— Не помню, но у него есть один рассказ про проказу, — ответил Михаэль, подумав.
Арье Леви покраснел от злости.
— Я не об этом спрашиваю, — сказал он грозно, — и лекции мне здесь сейчас не нужны!
— Ну, я не помню. Там пятьсот страниц, — запротестовал Михаэль, глядя на носки своих сандалий.
— Так какое это имеет отношение к делу? — спросил Арье Леви. — Вряд ли тут есть какая-то связь с нашим делом.
