Белилати вздохнул.
Рафи начал отчитываться по допросу Арье Клейна. Начальник бросил папку с делом на стол, но ничего не сказал, лишь посмотрел вокруг. Его взгляд упал на Михаэля, и лицо покрылось желтизной. Он снял очки и стал покусывать дужки.
Рафи Альфандери продолжал:
— Клейн вернулся в Израиль в четверг вечером, но никого об этом не известил. Он взял машину в аэропорту и поехал в Рош Пину, где у него живет престарелая мать. В Иерусалим он вернулся лишь на исходе субботы, когда сюда прибыли его жена и дочери. Все это мы проверили. Так что я думаю, он вне подозрений.
— Как вы проверили? — спросил Арье Леви.
— Ну, спрашивали у его матери. Она из второй алии[15], у нее такое честное лицо, вряд ли она врет. Во всяком случае, это то, что она сказала.
Альфандери отбросил со лба несуществующую прядь волос, опустил глаза, почувствовав неловкость:
— Интересно, что в США Клейн встречался с Идо Додаем. Это есть пока только в записи на магнитофоне. Один раз — когда Додай прибыл в США, а второй — перед его возвращением. Клейн мне сказал, что Додай был в плохом настроении перед отъездом в Израиль.
Белилати глянул на Рафи Альфандери с улыбкой:
— Это самая длинная речь из тех, что я услышал от тебя за последний год.
Михаэль не обратил внимания на эти слова.
С тех пор как Рафи начал работать в его группе, он выказывал ему, начальнику группы, безграничное доверие и преданность и сейчас обращался только к нему. Говоря, он смущался, что придавало ему вид наивный и юный.
— Он сказал, Клейн, что у Додая был серьезный кризис, связанный с его кандидатской работой, однако в чем дело, он мне открыть не захотел. Об этом он хотел говорить только с вами, — сказал он Михаэлю.
Леви осторожно положил очки для чтения на папку.
— Вам что здесь, кафетерий? Каждый заказывает, кого хочет?
Белилати пытался протестовать, Михаэль прервал его и спросил, приглашен ли и Клейн сегодня на детектор лжи.
Циля энергично кивнула:
— Да, в четыре. Он спрашивал, будешь ли ты (она тоже обращалась к Михаэлю), и я не знала, что ему ответить.
— Не уверен, смогу ли я, — ответил Михаэль, — но ты позвони ему, передай, что я постараюсь быть.
Арье Леви положил ладони на стол и поднял брови, как бы говоря: «У меня больше нет сил выслушивать ваши глупости». Заметив выражение его лица, Михаэль понял, что назревает скандал, однако решил проигнорировать это.
«Сейчас не время заседать группе, — сказал он себе, — ты выглядишь таким же напыщенным, как Арье Леви, и столь же „симпатичным“».
