— Ты идиот, — голос Керринджер стал опасно мягким. — Если хоть капля крови попала на землю, нас выследят.
— Кто?
— Дикая Охота. Они задели нас краем, помнишь?
— Зачем? Что у нас с ними за дела? — на щеках Маккены выступили красные пятна. Злость и стыд — гремучая смесь.
— Помнишь наш договор? — Рэй улыбнулась. Обычно так она улыбалась клиентам, у которых возникали проблемы с оплатой. — Ты не задаешь вопросов и делаешь то, что я говорю. Не задаешь вопросов.
Зря она так полагалась на Маккену. Он новичок, первый раз на Той стороне. Каким бы толковым он ни был, он будет ошибаться.
— Ладно, — Рэй повернула ключ в замке зажигания. — Поехали.
Мотор отозвался глухим рычанием, из-под колес покатились мелкие камешки.
Останавливаться на ночевку пришлось под сводами древнего леса. Рэй не стала разжигать огонь в такой близости от шуршащих крон и замшелых стволов, поэтому перекусили наскоро, галетами с газировкой. Сладкая вода помогала не думать о землянике. Медово-сладкой землянике, которую можно собирать в горсти и есть, пачкая руки алым соком. Рэй помнила, как возвращалась в холмы, а ее белое платье было все в красных пятнах. И охотник-сид в короне из оленьих рогов смеялся, вытирая со щек человеческого дитя земляничный сок.
Рэй Керринджер, «охотник на фей» и дочь охотника, хмуро жевала галеты и запивала их колой. Волшебство Другой стороны было для нее под запретом, и она сама это выбрала.
Такого с Рэй не было давно. Ей казалось, вкус земляники давно забыт, как забыта и скачка сквозь ночь в Дикой Охоте, на седле впереди медноволосого охотника, как забыты мерцающие огни в холмах, и песни, и флейты, и соколиный клекот в сером небе.
Она давно привыкла жить так, отмахиваясь от снов на Самайн и эха рогов Охоты, как от досадной помехи.
Оказалось — все она прекрасно помнила. Говорят, Дикая Охота никогда не упускает добычу. Должно быть, дело в Гвендоллен, похищенной девочке, чью историю Рэй невольно сравнивала со своей.
— Чтобы не нашли? — понимающе улыбнулся Маккена.
— Чтобы не гадить, — отрезала женщина. — Это не наша земля. Нечего срать.
Из второго пакета она вытащила запакованную в пластик буханку хлеба. Разорвала упаковку, разломила хлеб пополам. В одном из карманов разгрузки нашелся стаканчик, а во фляге на поясе Рэй оставался бренди. Она наполнила его почти до краев. Со стаканом бренди и половиной буханки отошла подальше от машины и от Джона Маккены, снова вскинувшего брови удивленным домиком. Тихо-тихо она прошептала:
