– Ах, какой ты уже большой, мальчик…
– Большой, большой, такой большой…
– И так многое знаешь теперь…
– Знаешь, знаешь…
– Даже слово «шизофрения»…
– Знаешь, знаешь, знаешь…
– Смешное, правда?..
– Смешное, смешное, смешное…
– Почти такое же смешное, как слово «чайка»…
– Смешно до смерти…
– Смешнее только слово «таблетки»…
– Не пей их, не пей их, не пей…
– Или слово «диафильм»…
Оля утопила пальчиком кнопку звонка и тут же брезгливо отдернула руку – мало того, что сам звонок не работал, так еще и кнопка оказалась липкой от застарелой въевшейся грязи. По всему видно, что гости сюда захаживали нечасто даже при жизни хозяйки.
Она полезла в сумочку за салфеткой, а заодно и за телефоном – как-то ведь нужно оповестить Петрова о своем прибытии. Но Женька словно дежурил, прижав ухо с той стороны двери. Глухо лязгнул старый замок. Наружу выглянула лохматая голова – лицо бледное, глаза горят.
– Что так долго? Проходи скорей.
– А как же «здравствуй, любимая»? – надула губы Оля.
– Привет, – торопливо чмокнул ее в щеку Женька и посторонился, пропуская в прихожую. – Да не разувайся, так иди!
Его ладонь оказалась неприятно похожей на кнопку неработающего звонка, такой же влажной и холодной. Женька потянул Олю за собой через узкий коридор, по скрученным обрезкам изоленты, хрустящим щепкам и хлопьям осыпавшейся с потолка побелки, вдоль ряда приваленных к стене пластиковых мешков, битком набитых всевозможным мусором. В углу, на горе иссохших ободранных кусков обоин, покоились Женькины рабочие инструменты: дрель, скребок, мастерок, испачканный краской большой столовый нож. Так вот он куда пропал с кухни, подумала о ноже Оля.
– Осторожнее тут!
Следуя за мужем, она перешагнула поваленную прямо поперек порога складную лестницу и очутилась в единственной на всю квартиру комнате. Только здесь Женька отпустил ее руку и застыл, тяжело сопя носом от нетерпения и любопытства.
– Гляди!
Оля была возмущена:
«Как все прошло, любимая?..» – «Замечательно, солнце мое!» – «Не устала ли?..» – «Еще как устала!» – «Контракт подписали?..» – «Да, подписали, но некоторые пункты пришлось уточнять и согласовывать по десять раз, потому и задержалась, ты уж прости, дорого… Ой».
Чумазую Женькину физиономию осветила торжествующая улыбка.
– Видишь теперь?
– Петров, что это?
– А это, Оленька, и есть то, о чем я тебе говорил… Клад. Находка!
– Нет, Жень, правда, что это такое?
Мебели в комнате осталось мало: со слов Женьки, часть шкафов и тумбочек он еще на той неделе разобрал и оттащил на свалку, чтобы освободить пространство под мешки для мусора. Нетронутыми были старый, небрежно прикрытый желтой от древности простыней, диван и низенький журнальный столик перед ним – стекло, некогда прозрачное, посерело от множества мелких царапин.
