– Ты куда? – спросила Ира, потягиваясь на изумрудного цвета полотенце. Полотенце украшали пальмы. Подстилку, с которой он только что встал, – серферы.
– Мусор выброшу, – сказал он и, шаркая ногами в неудобных вьетнамках, направился к баку.
– Голову прикрой, – посоветовала Ира вслед.
Несмотря на то что до контейнера было всего-то метров двадцать, этот совет имел смысл: солнце било так прицельно, что даже короткая пробежка к воде могла обернуться потерей сознания. Леша вернулся и натянул на голову кепку.
Бак находился на горке, с которой открывался вид весьма сомнительной красоты. С берега, где торчал их зонт, кругозор исчерпывался морской лазурью, но, поднявшись повыше, можно было понять, почему цена за комнату здесь мизерная. Сразу за пляжем находилось поросшее камышом болото, загрязненный придаток моря, источник бесчисленных комаров. И морепродуктов, расхваливаемых местными торговцами, – как подозревал Леша. Увы, зарплаты школьного учителя не хватало на Египты-Турции. Приходилось игнорировать мелкие неудобства вроде этого болота. Но, господи, неужели бюджетники не имеют права нормально отдохнуть?
Леша поморщился, вдохнув запах плесени, тянущийся от болота. Даже разогретая под солнцем мусорная площадка воняла не так сильно.
Порой он удивлялся наивности Иры, которая все еще верила, что однажды он разбогатеет и отвезет ее в менее зловонное место. Словно издеваясь над его финансовым положением, в выцветшем полуденном небе прожужжал кукурузник, оставляя после себя шлейф тумана. Сизый газ плавно опускался на камыши. В метре от курортников травили комаров, но результат от травли был нулевым, и поэтому Леша решил, что самолет с отравой послан лишь для того, чтобы создать очередные неудобства и напомнить о ветре в карманах.
Он бросил стакан на груду мусора. Из-за бака появилась толстая чайка. Чайка посмотрела сперва на человека, потом на его приношения. Не удовлетворилась пластиковой подачкой и злобно, как показалось Леше, вскрикнула. Он пошел назад, к зонту, остро ощущая черный птичий глаз, свербящий спину. Мстительный черный глаз.
– Может, пойдем домой? – предложил он, скользнув в тень возле жены. Имелась в виду душная каморка с лохмотьями марлевой сетки на грязных окнах, которую они арендовали у жизнерадостной еврейской семьи.
– Нет, – буркнула Ира, вероятно прокрутив в голове расстояние между съемным жильем и пляжем, – лучше пересидим жару. Сейчас пиво принесут.
Но, оглянувшись, оба засомневались, что хотя бы один крикун, катящий нагруженный товаром велосипед, доберется в такое время до их горячей точки. Из местных здесь были лишь чайки, прочесывающие территорию чуть поодаль.
