— Идея полезная, — сказал Исув. — Но на это надо время, дни и дни, а стачка буквально на носу!
— Увы, Сашко, должен вас огорчить, — отозвался Вакар. — Наша техника не сможет отпечатать более двух тысяч прокламаций при круглосуточной работе. Причем — одного набора. А тут, я вижу, придется набирать по крайней мере пятьдесят вариантов.
— И все равно это надо сделать, — загудел бас — Каждому рабочему интересно прочитать, что социал-демократы, эти черти с рогами, как их обрисовывают жандармы, знают все боли и обиды простого труженика, говорят с ним на понятном языке и предъявляют требования, которые каждый носит в себе, но не каждый решается высказать,
— Знаменито! — зазвенел молодой голос. — Полиция ошалеет, когда листовки как снег засыплют весь город. Тут не помогут и дворники со своими метлами!
Что-то черное вдруг прорезало воздух и плюхнулось в кусты.
— Сова! — не успев испугаться, охнул кто-то, и все расхохотались.
— Сегодня уже восемнадцатое июля, — заговорил Шлихтер. — Времени остается в обрез. В понедельник железнодорожные рабочие по обыкновению явятся в мастерские и станут на работу. В половине десятого сборочный цех, наиболее сознательный, бросит работу и, проникнув в паровое отделение, даст тревожный гудок.
— А почему, собственно, вы начинаете с железнодорожников?
— Я уже около года веду там кружок и знаю, чем они дышат. Это самая организованная часть киевского рабочего класса.
— Разрешите привести один, характерный для общего настроения рабочих, случай, — сказал Вакар. — Иван Петрович, может, вы повторите то, что сегодня мне рассказывали?
— Отчего же, можно, — откликнулся бас. — Чай, язык не отсохнет. В квартире у начальника Киевского железнодорожного жандармского управления Захарьяшевича испортилась ванна. Вот он и просит начальника мастерских прислать ему слесаря. Приходит слесарь, да узнав, что работать нужно на жандарма, отказывается, складывает инструмент и удаляется. Тогда начальник мастерских зовет мастера слесарного цеха и приказывает ему отправить другого рабочего. Мастер с большим смущением заявляет: «Из числа моих рабочих ни один не пойдет направлять ванну жандарму. Пусть ходит в баню!»
— Молодцы, соломенцы! — раздались голоса. — Баньку устроить жандарму можно, с горячими припарками, а чтоб ванну — ни-ни!
— Типографщики поддержат как пить дать!
— Булочники!
— Жестянщики!
— Соседи железнодорожников — рабочие с Южно-Русского завода, орлы!
— И на нас, вагоновожатых, можете надеяться!
