— Шлихтер, — ответил он. — Я потрясен! — Шлихтер кивнул на демонстрантов. — Не могу наглядеться на это чудо!
— Да, чудес много, — согласился бородатый студент Хинчук. — Первое время у вас голова пойдет кругом.
— Дома я считала за счастье, если в руки случайно попадала какая-нибудь революционная брошюрка, — сказала Евгения, — я читала ее запоем. Ночью. За семью замками.
— А тут рабочие говорят вслух такое, что от страха по привычке вздрагиваешь и оглядываешься, — добавила другая студентка и залилась веселым смехом.
— Вот бы скорее перенести все то, что мы видим, на нашу родину! — воскликнул бородатый студент и зааплодировал проходящим с красными флагами модисткам.
— Пошли и мы, вольемся в колонны! — затормошила всех Евгения.
— Неизвестно, как к этому отнесутся рабочие, — произнес более осторожный Шлихтер, еще не знающий местных порядков.
— Ерунда, пойдемте, — поддержала Евгению хохотушка. — Ну выгонят, так уйдем. Подумаешь, какая трагедия!
Прицепив купленные красные ленточки, они стали в хвост колонны.
— Плотнее, товарищи, — сказала Евгения, крепко беря под руку Александра.
По правде говоря, у Шлихтера закружилась голова. Майский свежий воздух! Ветер свободы, развевающий красные флаги! Эта чудесная девушка, вся — революционный порыв. Хотелось запеть со всеми «Марсельезу»:
Отречемся от старого ми-ра!
Отряхнем его прах с наших ног…
Поход многотысячной толпы. Звуки музыки. Лозунги, знамена, плакаты. В этот момент русские студенты почувствовали себя частью могучей, единой силы.
— Неужели это правда — все то, что происходит с нами сейчас? — спросил Шлихтер у Лувищук.
— Да-да, истинная правда! Это самый счастливый день в моей жизни! — Девушка стиснула руку Александра. — Мы его не должны забыть! Так будет и у нас, в России, если все мы очень захотим!
— Будет! — убежденно ответил Александр, отвечая на рукопожатие. — Обязательно будет!
Отныне это слово станет для них своеобразным паролем.
На тротуарах стояла обывательская публика. Укоризненные покачивания головами, причмокивания, насмешливые взгляды. А студенты в корпорантских шапочках, со шрамами на щеках от традиционных дуэлей, сынки богачей, подняли русских па смех.
— Не обращайте внимания, — сказала Лувищук. — Это бернские бурши. Реакционеры страшные! Вроде наших! А вот и профессор. Вы видите, он отвернулся, чтобы не поздороваться с нами…
Бородатый Хинчук устоявшимся басом затянул «Дубинушку»:
Но настанет пора, и проснется народ,
Разогнет он могучую спину,
