Как раз под самый этот год, когда мальцевскую вотчину посетил великий писатель земли русской, сбежал из людиновской кабалы в поисках «воли» молодой механик Иван Фокин. Вернулся, когда Мальцев уже отошел от дел, а хозяином заводов стало акционерное общество. Боны тоже исчезли — принялись выдавать деньги. Но дух крепостничества, видать, не выдохся, не испарился, если от изуверства управляющих и мастеров, вымогательства лавочников и виноторговцев брались людиновские парни порой за кастеты и револьверы…
К социал-демократам Василий Фокин не принадлежал. Так, наверное, нахватался каких-то понятий от анархистов или социалистов-революционеров с их пропагандой террора и получил, бедняга, вместе со своими дружками двенадцать лет каторги.
Не разделял Игнат намерений, которые бросили Василия на отчаянный шаг. На иной путь уже встал: бороться не в одиночку и не против отдельных лиц — против строя, от которого вся несправедливость. Но брата не бросил в беде — каждое воскресенье, пока тот находился в тюрьме уездного города Шиздры, навещал и носил ему передачи то вместе с матерью, то один. Двадцать пять верст пешком туда и столько же в обратный конец.
Эта пора как раз и совпала с самым началом деятельности Игната в качестве не просто молодого партийца, но руководителя целой организации. Сначала она объединяла лишь заводских, людиновцев. Входили в нее он сам, Павлов, старший брат Соколовых — Федор и еще двое-трое. Позже пришла мысль создать из сочувствующих кружок самообразования, чтобы шире развернуть большевистскую пропаганду и постепенно увеличить партийные ряды. Но и этого оказалось недостаточно Игнату. Взявшись руководить людиновским кружком, он решил охватить своим влиянием округу. Мальцевщина — не только Людиново и Дятьково, но еще и Паровозная Радица с вагоностроительным заводом, деревни с заводиками Сукремль и Песочня, уездная Жиздра с большим невдалеке от нее селом Огорь…
В Жиздре он обрел для себя помощника, о котором до этого не мог и подозревать.
Груня о той, первой их встрече так и запишет спустя несколько лет в своем дневнике:
«Как сейчас помню, было воскресенье, веселый солнечный день…»
Что-то делала по дому, зачем-то понадобилась мама, выглянула из окна, а та у крыльца разговаривает с незнакомым молодым человеком.
С виду обычный парень, несколько застенчивый, с румянцем во всю щеку. И только добрые близорукие глаза за стеклами очков выдают серьезную для его лет работу мысли.
