О чем мы думаем, когда думаем о футболе | страница 32

Безусловно, когда дело доходит до международных турниров, национализм – это самая очевидная глупость, которой поддаются зрители. Туссен намекает, что футбол допускает ироничный национализм, шовинизм со слегка искривленной улыбкой: «Да здравствует Бельгия!» Как сказал мне однажды фламандец, мой старый приятель Филипп Ван От, единственная приемлемая форма национализма – бельгийская, потому что страна настолько разобщена, так близко находится к точке полного растворения, что может развалиться в любую секунду. Вопрос в том, может ли такая форма ироничного национализма быть устойчивой, когда дело касается других стран: таких как Англия или Германия, Бразилия или Аргентина, Северная или Южная Корея? Невозможно сказать.

Самый простой путь здесь – отринуть национализм и принять в объятия некую форму футбольного глобализма или космополитизма, не важно – либерального или левого толка. Но это кажется слишком очевидным, на мой взгляд, и игнорирует тот факт, что с ростом популистского права по всей Европе теперь мы взаимосвязаны как национальные субъекты. Статус нации нельзя просто отринуть, нельзя откреститься от него, это было бы равносильно отрицанию того, откуда мы, кто мы есть, как мы думаем и говорим. Несмотря на то что я враждебно отношусь к туповатой современной идентификации нации с государством, я не думаю, что мы можем просто проигнорировать или преуменьшить существенность национальности и ее жизненно важное значение в обеспечении ощущения принадлежности, идентичности и истории. Нам также необходимо признать сложность и экзотичность национальных чувств, особенно когда это касается нации, отличной от нашей.

Свой первый опыт страстного влечения к другой нации я приобрел в 1970 году, когда следил за Бразилией на Кубке мира (есть фотография, на которой десятилетний я, одетый в полный комплект национальной формы бразильской сборной, держу в руках футбольный мяч). Футбол позволяет мне мечтать о тех местах, где я никогда не был и, вероятно, никогда и не побываю: Камерун, Казахстан, Камбоджа… Бельгия.

Прекрасная глупость бытия футбольного болельщика сопряжена с тем, что Гадамер называет «трагической задумчивостью», которая одолевает зрителя в драме в античном театре. Я думаю, что в футболе происходит нечто подобное. Зритель находится на задумчивом расстоянии от игры, теоретической или эстетической дистанции, которая представляет собой зрительский способ участия. Это не означает, что болельщики абстрагировались от хода матча – просто они участвуют в процессе своим присутствием и постоянной внимательностью.