Гораздо большим бесстыдством, конечно, было оставить корсет в комнате мужчины, с которым провела весьма смутную ночь. Естественно, Ренельд не стал бы оставлять его себе на память: на страстного воздыхателя он походил так же, как я на гвардейца. Но он мог не обставлять возврат с такой помпой. Да и вообще — мог бы выбросить этот злосчастный корсет!
Я зло схватила записку и развернула её. Это послание оказалось гораздо короче предыдущего.
«Не мой фасон».
Ни подписи, ни даже вензеля.
И я в очередной раз пожалела, что не обладаю уверенными навыками в магии перемещения — оказаться бы так в комнате Ренельда и наконец наградить его хорошей пощёчиной за все колкости и уничижительные слова, что успела от него услышать за тот короткий срок, что мы знакомы. А затем — гордо исчезнуть.
— Выбросите это, мадам Хибоу — будьте добры.
Я поднесла записку к свече, а когда она загорелась, бросила её в камин. Небольшой клочок бумаги прогорел быстро — осталась только щепотка пепла. От герцога осталась бы кучка побольше, обрушь я на него весь гнев, что сейчас тугими сгустками перетекал в груди. Но я всё же светлая магисса. Да к тому же та, что скрывает свои истинные умения. Потому тут вообще без вариантов. Только стерпеть и забыть. А когда голова остынет, вспомнить и придумать достойный ответ.
— Простите, — озадаченно проговорила экономка, уже взяв коробку в руки. — Но этот корсет кажется мне знакомым…
— Корсеты вообще все похожи один на другой. Это же не платья, — резонно заметила я, располагаясь на диванчике и с лёгким злорадством поглядывая на то, что осталось от записки Ренельда. «Не мой фасон». Хотела бы я посмотреть на эпатажный вид месье дознавателя, если бы фасон оказался его! Каков был бы компромат! Но, к сожалению, моя коварно потирающая ручки фантазия разбилась о подозрительный взгляд мадам Хибоу.
— Простите, что я лезу не в своё дело, ваше сиятельство… — начала она издалека. И обычно подобная фраза означала, что экономка собирается запустить в это самое дело руки по локти. А возможно, и забраться с ногами.
— Говорите, мадам Хибоу, — вздохнула я.
Отбиваться от неё нет ни сил, ни желания.
— Вы же знаете, как я к вам отношусь! Как переживаю за вас, — тон экономки стал близок к пику тревожности. — Вы что же… Завели любовника?
Её голос трагически дрогнул, а глаза возделись к потолку — того и гляди закатятся в полуобмороке. Я едва не поперхнулась лимонадом, который в этот миг как раз отпивала из высокого стакана.
